Николай Михайлов - Над картой Родины

Дождей совсем мало — равнины Туранской низменности под крутыми лучами южного солнца, падающими с безоблачного неба, могли бы испарять раз в десять больше влаги, чем сами получают. Здесь до гор Средней Азии разлеглись пустыни.

Почва не то что черная или коричневая — она даже не бурая, а серая, будто выгорела. Мало в пустыне падает на землю отмерших растений — тут голой земли больше, чем заросшей. Да и те остатки растений, что упали на почву, в жаре перегорели, разложились почти нацело. В почве лишь полтора процента перегноя, потому она и серая.

Но после распада питательные вещества из-за безводья выщелочены слабо, и эта серая земля — дай ей воду — будет на диво плодородной.

Правда, это больше относится к южным, среднеазиатским пустыням. А в пустынях Казахстана земля слишком уж соленая. Эта область лишена стока, и здесь накопилась соль, принесенная реками. А Каспий соли все подсыпает да подсыпает: ветер выносит с моря и развеивает по земле мельчайшие соляные частицы. Чтобы почувствовать соль, нужно лизнуть листик тамарикса: за ночь на нем выступили горько-соленые капельки, а днем солнце их высушило в мелкие кристаллы.

Всюду пятна солонцов — здесь в почве сода, а она растениям вредна. Пучками на голой земле торчат солянки да полынь.

На взгляд поверхностного путника — гиблые, скучные места. Меж тем это не так. Обработка гипсом делает солонцеватые почвы плодородными. Тронутая первым морозом полынь теряет эфирные масла, а вместе с ними горечь и становится лакомым и питательным кормом. Когда гонят овец на мясокомбинат и хотят поднять их убойный вес, выбирают маршрут по полынным пастбищам.

Даже пустыня, покрытая пятнами солонцов, не покажется скучной, если взглянуть на нее внимательным глазом. Вот что написал один исследователь: «Огромные, весной ярко-зеленые солонцы с появлением удушливыx жаров постепенно получают желтоватый, а наконец, и ярко-желтый цвет, который с наступлением первых осенних дней переходит в розовый, кроваво-красный и фиолетовый. В то же время показывается молодая зелень новых отпрысков, и все четыре цвета удивительно хорошо гармонируют между собой. Представить себе весь эффект подобной оригинальной картины, особенно при восходе и закате солнца, трудно. Нужно ее видеть, чтобы убедиться во всей ее красоте».

А знаменитый туркменский поэт Сейди оказал даже так:

Любовь к родному краю естественна, и ее уважаешь. Но все-таки пустыня есть пустыня. Душа радуется, когда пустыня возделана и щедро служит народу.

В южных, среднеазиатских пустынях плодороднейшие сероземы лежат на чуть покатых предгорных лёссовых равнинах, где больше осадков. Вредные растворимые соли унесены в пористый лёсс. От лёсса в почву перешел углекислый кальций. В избытке тепла и света политый серозем предгорий успевает дать семь укосов люцерны до осени, налить яблоки на трехлетнем дереве.

Поле в Средней Азии получает не только свои 100–200 миллиметров влаги с неба, а еще 400–600 из оросительных каналов — за счет горных дождей и снегопадов. В увлажненном, зеленом, затененном оазисе температура летом по сравнению с окрестной пустыней снижается на три градуса и больше — будто люди сдвигают это место на полтысячи километров к северу. Так велика сила воздействия человека на природу.

А вокруг сушь и голизна. Только ранней весной, когда сюда заходит теплый иранский воздух и, поднимаясь в вихре циклона, смачивает землю дождями, пустыня сразу покрывается сплошной зеленью осоки и мятлика, а на зеленом фоне трав расцветают яркие ирисы, маки, тюльпаны и лютики. И где-нибудь в предгорьях у Ташкента на одном квадратном метре ботаник насчитает тогда больше пяти тысяч растений — плотность растительности у нас в стране, пожалуй, наивысшая.

Но промчалась свежая, разноцветная весна, почва стала горячим серым камнем. Иссохла трава, черепахи и желтые суслики зарылись в землю, завалились спать на девять месяцев, до будущей весны.

Между северными и южными серозёмными пустынями лежат пустыни песчаные — Кара-Кумы, Кызыл-Кумы, Муюн-Кумы, — великие наносы доисторических рек, перевеянные отложения морей, необозримые поля раздробленного, стертого камня древних гор.

Как раз тут-то, вдали от океана и от горных хребтов, выпадают самые скудные осадки во всей нашей зоне пустынь — в глубине Кара-Кумов до 80 миллиметров в год. Как раз тут-то земля и накаляется иногда больше чем до +80°, и даже ящерица гибнет, если ее три минуты подержать на солнцепеке. И вместе с тем именно тут, в раскаленных песках, и запасена живая влага. Туркмен говорит: «есть песок — есть вода».

Песчаная земля не только впитывает дождевые капли, но и сгущает водяные пары в своих прохладных недрах. Песок слишком крупен, чтобы задерживать влагу, и она уходит вниз, накапливается там слоем грунтовой воды. И в то же время песок слишком крупен, чтобы оттуда она сама могла подняться вверх. Потому песчаная пустыня почти вся заросла. Голого песка там мало. Кустики травы растут, правда, поодаль друг от друга, но пустыня велика — богаты и пастбища. Полынь для овец хороша, а осечка «иляк» едва ли хуже: весной отцвела, а стоит целый год, долго сохраняя часть жира и белка. Пустыня не пуста. Там пасется скот.

Под песком всегда влага — и растению, чтобы напиться, нужно лишь пустить ветвистый, длинный корень. В летний день жарко и сухо, как в печи, а верблюжья колючка зеленеет.

Корни у растений песчаной пустыни длинные и жадные, они так и всасывают воду.

А чтобы в этом пекле впитанная влага не сразу испарялась, от листьев остались одни жесткие жилки вроде нитей и веточек. Да и те саксаул, скрюченное дерево пустынь, в июле наполовину сбросит. У многих растений листья превратились в колючки..

Песок зыбок, как морские волны, — подул ветер, двинулись, полетели песчинки, захлестнули растение. А оно из верхних почек выбросит отростки, пробуравит песок, и вот кустик как ни в чем не бывало выплыл на поверхность. Растения выплывают, а животные нарочно утопают: чуть опасность — маленькая ящерица вдруг содрогнулась и исчезла. А степной удав может даже ползти под песком — сам не виден, а чертит змейку. Приноровились животные и к отсутствию воды. Одни просто не пьют, другие бегают попить за сотни километров: антилопа джейран может мчаться по пустыне со скоростью 80 километров в час. Но и джейрану не легко отыскать водопой — своих рек в пустыне нет. Лишь зимой да весной блестят среди песков пресные озера: дождевая вода тонким слоем заливает глиняные понижения — такыры. А потом и такыры высыхают, растрескиваются. Летом они похожи на паркет.