Николай Михайлов - Над картой Родины

Но вот скалы, осыпи, голый камень под ударами жестокого ветра.

И вечный снег.

Мы говорим «вечный», а он не перестает обновляться. Выпал, и если не испарился под ярким солнцем и не скатился лавиной, то слежался, уплотнился сначала в зернистый фирн, а потом в прозрачный лед и сполз твердым, ломким, но пластичным потоком ледника, зашумел в долине мутноватой рекой. И снова выпал и снова сошел.

Вечен не снег, а белый цвет на высях гор.

Выпал и стаял снег, пролился дождь…

Вторгся сырой воздух с океана и отдал нашей стране влагу. Журчит вода ручейками, впитывается в землю, сбегает в реки и в конце концов стекает обратно в океан. Но стекает не вся: часть по дороге испаряется, и ветер уносит ее.

Впрочем, часть испарившейся воды может снова возвратиться дождем в пределах нашей же страны. Часть этой части стечет в общем потоке к океану, а часть опять испарится, и уже часть этой новой части снова где-то прольется… Так и борются две силы — солнце вздымает влагу в воздух, а земля ее притягивает. Итог борьбы можно выразить простым уравнением: сток с поверхности Советского Союза за ряд лет равен осадкам минус испарение. Все, что выпадет, и то, что просочится в землю, рано или поздно либо стечет, либо поднимется в воздух.

Дождем и снегом на поверхность нашей страны падает по меньшей мере 8 600 кубических километров воды в год — куб с гранью в 20 километров. С неба проливается 35 рек, равных Волге, текущей двенадцать месяцев подряд, 54 процента выпавшей воды испаряется, а 46 — стекает. Вот эти-то 46 процентов всего дождя и всего снега и есть сток наших рек. Они могли бы заполнить Азовское море меньше чем за месяц.

По руслам рек уходит почти половина осадков. Но это вывод для Советского Союза в целом. А внутри страны от места к месту сток колеблется. Здесь реки многоводны, там — скудны. Ткань речной сети то плотна, то редка. В теплых краях больше доля испарения — значит, меньше доля стока. В холодных краях доля испарения падает — значит, доля стока возрастает.

Следя за стоком, за жизнью рек, мы снова идем с севера по ступенькам зон до южных гор.

С каждым шагом теплее и теплее. Покидая тундру, мы пересекли линию средней июльской температуры +10°, со смешанными лесами расстались приблизительно на рубеже +20°, вступили в степь при +22°, полупустыня нас встретила линией +24°, а в пустыне перевалило за +30°, и лишь в горах температура стала падать. Изменялось и количество осадков — от 200 миллиметров в тундре оно поднялось в смешанных лесах за 600, а потом спустилось в пустыне до 80 и вновь пошло вверх на склонах гор. Соотношения влаги и тепла постепенно менялись — и мы видели перед собой то олений мох, то хвою, то листья, то ковыль, то полынь, то саксаул.

В тундре дождь хоть и моросит целыми днями, но «миллиметров» набирает мало. Зато в холоде и испарение ничтожно, поэтому доля стока велика. Почти все, что падает с неба, стекает. Но падает-то мало, и реки там сравнительно немноговодны.

Шаг на юг — начинаются леса. И осадки и температура идут рядом: нарастают. Дожди все обильнее, лето теплее. Поэтому испарение быстро растет и начинает снижать долю стока. Но осадков избыток, и поэтому объем стока велик. Речная сеть густа, воды в реках много, особенно весной, когда тают снега. Даже короткие реки обильны водой: Великая около Пушкинских гор — небольшая речка, а во Пскове, всего лишь в ста с небольшим километрах ниже по течению, она уже так велика, что оправдывает свое название.

Но вот в той же зоне лесов наступает перелом: дальше к югу тепло все нарастает, а осадки, пройдя примерно на широте Валдайской возвышенности высшую точку, начинают убывать.

Правда, на первых порах влаги еще много и испарение на переходе леса в лесостепь достигает предельной высоты, но на ней удержаться не может и скоро начинает падать. Ножницы расходятся: тепло увеличивается, осадки скудеют. Влага охотно бы испарилась, да ее самой становится все меньше.

Начинается степь. И осадков мало и испарение большое — хоть оно и меньше, чем могло бы быть. В итоге сток сильно сократился. Речек в степи немного. Они маловодны, в жару пересыхают. Известная Каменная степь лежит на речке Таловой — значит, эта речка бывает настоящей только весной, когда бегут талые воды.

Южнее раствор ножниц достигает крайнего предела. Мы в зоне пустынь. Жара поднялась до максимума, а осадки упали до минимума. Все, что может испариться, испаряется дочиста. Тепловой энергии на испарение тратится мало, она остается в избытке и подбавляет жары. Сток совсем ничтожен. Речки оголили свои русла, да и русел мало. В среднем в СССР на один квадратный километр приходится 140 метров речной сети, а на среднеазиатских равнинах — только 2 метра.

Теперь шаг вверх — мы поднимаемся в горы, которые с юга подступили к пустыням. Ножницы начинают смыкаться: температура падает, до определенной высоты осадки увеличиваются. Это сразу отзывается на стоке: с гор по ущельям и долинам мчатся бурные реки.

Так и сплетена речная сеть нашей Родины: там, где сток велик, она частая и полнокровная, а там, где сток мал, она редкая и вялая.

Все это, однако, относится лишь к местным рекам — к тем коротким рекам, которые черпают воду тут же на месте, в своей зоне. Они-то, местные реки, и составляют основу речной сети.

Но ведь собранная вода не остается на месте. Речки, сбегаются и, сливая струи, постепенно заполняют русло большой реки, та идет дальше и дальше, выходит за пределы своей зоны и по другим зонам несет «чужую» воду.

Волга вливает в степь воду лесов — ниже Куйбышева река уже не получает притоков и скоро начинает терять даже то, что имеет: ее сток от Сталинграда до Астрахани из-за испарения уменьшается на 2 процента. Аму-Дарья вливает в пустыню 60 кубических километров горной воды в год, не получая за 1 200 километров пути по равнине ни единого притока и теряя на орошение полей, просачивание в землю и на испарение четвертую часть стока.

Сплетаясь, как жилки в листе, местные реки пронизывают страну своею сетью. Но не эту тонкую сеть речных капилляров видим мы на обычной стенной карте. Мы видим там лишь рисунок «транзитных» крупных рек — тех самых, которые хоть и родились и в малых, но зажили большой своей жизнью, покинули родные места, утекли за тысячи километров и даже пересекли всю страну. Енисей, считая от истоков Селенги, идет на 5 940 километров, Обь от истока Иртыша — на 5 570, Амур от истока Шилки — на 4 510, Лена — на 4 270, Волга — на 3 690 километров. Вот этот-то рисунок крупных рек сейчас нам и нужно уяснить.