Станислав Мешавкин - Азимут «Уральского следопыта»

В воскресенье Косов работал одну смену и пригласил нас вечером в гости.

Лиду Косову мы такой себе и представляли. Милая, добрая, веселая, одним словом — Володи Косова жена, и этим все сказано. Она из Татарии, работала в колхозе экономистом, была на виду всей деревни, все ей дома нравилось. И вот КамАЗ заманил девчонку. Приехала. Здесь ей тоже нравится. Здесь познакомилась с Косовым. Лида заставила стол угощениями. Муж оглядел его критическим взглядом главы дома и сказал:

— Картошки не хватает. Давай, Лидуша, полную нашу семейную сковороду нажарь, а!

В общежитии закон: в одиночку не отмечают праздники, семейные торжества. Если гость пришел к тебе — он гость всех соседей. Позвали Анвара Хайретдинова с женой, они с донкой живут в отдельной комнате. Анвар — тоже шофер, тоже, как и Косов, передовик производства.

— Мы с ним как братья с одинаковыми биографиями, — говорит Анвар. — И наши портреты на Доске рядом висят. Интересно!

За столом хозяева старались разговаривать только на «отвлеченные» темы. Но не получилось. Как-то само собой зашла речь о родном им КамАЗе, о делах на стройке.

— За день наездишься, насмотришься, сколько кругом наворочено земли, сколько дел впереди, — и сомнение возьмет: успеем ли в срок построить завод? — Косов посмотрел на Анвара, чтоб он ответил.

— А ты вспомни, Вова, что было в прошлом году, вспомни, что было в том месяце, на той неделе. Сравни. А? Построим.

Разговор оборвался в восемь вечера — все перешли в комнату Анвара смотреть очередную серию очередного теледетектива. Потом ребята опять спорили, ругали порядки на стройке. Лида мечтательно сказала:

— Интересно, какой станет жизнь в Набережных Челнах, когда все-все здесь будет построено?

— Мещан много понаедет. Знаешь, какие квартирки в Нов-Городе?! На такое жилье сыщутся охотники, — это говорит Анвар.

— Не пустят их сюда! — убежденно ответил Косов.

«Меняю квартиру в Армавире на Набережные Челны…», «Меняю квартиру в поселке КамГЭС на равноценную в Новом городе…», «Муж и жена снимут комнату…», «Кому нужна няня, обращаться…», «Потерялся дог шоколадной масти, нашедшего прошу вернуть за вознаграждение…» Всякие объявления смотрят со стен и столбов старых и новых улиц города. Но все эти житейские призывы заглушает один звонкий, как труба, клич: «Требуется!..»

«Требуется, требуется, требуется!..» Кто только не нужен сегодня новому автозаводу и молодому городу. Каменщики, экономисты, маляры, монтажники, учителя, шоферы, врачи и бульдозеристы…

Еще недавно многие профессии ждали своего часа: токари работали трубоукладчиками, технологи — воспитателями общежитий, контролеры — вахтерами, наладчики — штукатурами… Сегодня завод и его службы, город и его службы могут освоить едва ли не все мыслимые специальности. И требуются: слесари, операторы, термисты, формовщики, закройщики, программисты, специалисты, знакомые с электронным оборудованием, наконец, акушеры, повара и официанты в рестораны экстра-класса…

Требуются все!

И все-таки случаются «проколы».

Когда Люба Михеева в первый свой отпуск приехала сюда в гости к сестре и увидела, что это за город, она пошла на почту и послала домой телеграмму: «Мама, остаюсь, увольняйте».

«Люба, подумай. Мама» — другого ответа она и не ожидала. Но документы пришли быстро, и Люба отправилась на РИЗ — ремонтно-инструментальный завод — устраиваться на работу. Ей очень хотелось работать здесь: так кругом чисто, красиво, всюду цветы, не завод, а павильон. В стеклянной кабинке, как в хрустальном ларце, начальник сидит, улыбается приветливо.

— Что умеете делать? — спрашивает.

Люба работала до этого на заводе, и она с гордостью назвала свою редкую профессию:

— Я инструктор по производственной гимнастике.

Кадровик засмеялся и сказал:

— Очень сожалею, девушка, но гимнасты нам пока не требуются. Станочники нужны.

Вечером Люба спросила у мужа сестры:

— Ты, Витя, кем работаешь?

— Станочником. Фрезеровщиком на копировальном станке. А что?

— Да так, надо…

На автозаводе в большой комнате сидели за столами представители будущих цехов и набирали себе кадры. Люба подошла к одному из них. Худощавый, на щеках складки — потому что всегда улыбается, — он поднял на нее глаза:

— Вам фрезеровщики нужны? — бойко спросила Люба.

Веселый с ходу стал ее «продавать»:

— Кому нужна фрезеровщица? Молодая, симпатичная, бойкая…

— И спортсменка к тому же, — вставила Люба.

— Фрезеровщица? — заинтересованно спросил кто-то. — А на каком станке?

— На кооп… Ну, на этом самом, как его… кооперативном, — не очень уверенно ответила Люба.

От хохота задребезжали рубероидные стены конторы. Когда смех утих, веселый сказал:

— Ладно, спортсменку я беру в свой кооператив, в цэпэ и сэу.

Так Люба Михеева и попала в цех подвесок и седельных устройств автосборочного завода. Веселый кадровик оказался начальником ее участка Топилиным. Он и послал Любу на четыре месяца в Москву — учиться на фрезеровщицу.

Слыхала Люба, что многие на стажировку ездили даже в Париж. Но и Москва — дай бог каждому, особенно если ты попадаешь в нее впервые…

Набережные Челны, быть может, самый бурно растущий город в стране. Шутка ли сказать: за пятилетие городок вырос в 10 раз!

Это — как снежный ком. Приехал человек на стройку, обжился немного и пишет на родину письмо сестре, брату, свату, зятю, шурину или еще там кому: «Устроился, мол, хорошо, работа — что надо, приезжай!» И тот едет. Сколько мы встречали в Набережных Челнах людей, которые вот так попали сюда. Люба приехала к сестре, а ее сестра — к мужу, Виктору Сухорукову. А у Виктора здесь два брата еще и отец с матерью…

К слову, Сухоруковы — уральцы, все мастера по металлу. Продали они дом в Верхней Салде и перебрались на Каму, к «первопроходцу» Виктору. Здесь отец с сыновьями быстро сколотили вагончик — тогда еще можно было самовольно строить временное жилье — и зажили. Правда, поначалу Сухоруковым пришлось плотничать, работать землекопами, малярами. Сейчас они у своего дела — в цехах работают. И квартиры получили. А вагончик заселил после них сосед из Верхней Салды — письмо написали ему Сухоруковы. Потом и тот получил квартиру в «небоскребе». Но вагончик уж не передал «по наследству» — снесли времянки в Челнах.

А вот Мишке Данилову не к кому было приезжать в Набережные Челны. Он ехал, можно сказать, сам к себе, ехал начинать свою жизнь, за мечтой ехал он сюда.

Миша Данилов родом из Татарии же, из небольшого поселка Лаишево, что близ Казани. Есть у него отец, есть у него где-то мать, а детство его прошло в детдоме. Так уж случилось — чего не бывает в жизни…