Вера Шапошникова - Ярославичи

— Волго-Балтийский водный путь?

— Вот, вот, — кивнул Муравин и выглянул из-за укрытия. Ветер ударил ему в лицо, он сощурился, улыбнулся, махнул рукой кому-то, проплывшему мимо на встречном суденышке. — Сейчас увидите современные шлюзы, — вернулся он к разговору. — Дело в том, что хотя и построили в прошлых веках насколько водных систем, однако судоходство на Волге в верхнем течении было затруднено. Мне и то довелось повидать и мели и перекаты, хотя плавать начал в то время, когда план «Большая Волга», грандиозный, — это трудно даже осмыслить, — был уже осуществлен, а Рыбинская и Угличская ГЭС работали на промышленность.

Этот план «Большая Волга» был разработан на пятнадцатом году Советской власти. Цель и задача его были, как тогда говорилось, превратить Волгу в одну из важнейших транспортных магистралей страны, связать ее каналами с морями, с основными речными бассейнами всей европейской части страны.

Кружившие голову своей грандиозностью планы первой пятилетки, горячий энтузиазм масс. Людские потоки, устремившиеся к великим стройкам отсюда, из опустевших нынче деревень, мимо которых несется наш «Метеор».

Стране, еще ощущавшей тяжелое бремя разрухи, нужна была электроэнергия, хотя и начал уже осуществляться утвержденный еще при жизни Ленина план ГОЭЛРО. Тогда, в декабре двадцатого года, Владимир Ильич произнес с трибуны VIII Всероссийского съезда Советов свои знаменитые слова: «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны». Одна за другой начинали давать электроэнергию Волховская — первенец ГОЭЛРО, Нижне-Свирская, а затем крупнейшая в то время в Европе Днепровская — Днепрогэс — на порогах близ в свое время шумевшей Запорожской сечи.

Наклон от истоков до русла реки — падение, так называют гидрологи, — и создавал то стремительное течение, которое вместе с крыльями «Метеора» несло нас к шлюзам, открывающим выход в просторы моря.

— Мне не было семнадцати, когда я пошел на флот, — рассказывал Николай Георгиевич. — Курсы рулевых в Рыбинском порту — всю зиму учился. А как началась навигация, меня на буксирный теплоход «Якутия» определили. Война шла, а у нас была бронь. Но, надо сказать, Волга крепко тогда воевала. Нет, не только у Сталинграда. У Рыбинска было свое. К началу войны тут было осуществлено уже почти целиком решение о строительстве Угличского и Рыбинского гидроузлов. Это было не только грандиозно, но [и] ново. Масштабы, своеобразие технических решений. В мировой практике впервые на равнинных реках осуществлялось такое гидротехническое строительство. Плотина — мы не увидим ее — закрывала свободный бег Волги, Шексны и Мологи, но поднимала уровень вод на восемнадцать метров. Две башни шлюзов, подходный канал. В общем, я не буду всего рассказывать. Сейчас увидите сами. Это нужно видеть, чтобы понять, оценить. Сколько здесь плаваю, а все не могу привыкнуть. Вода, она никогда не бывает одинаковой, обыденной. Та, что в движении. Захватывает, уносит...

— А что же было в войну? — напомнила я.

— Ах, да! Героическая эпопея, не боюсь этого слова. Хотя мы часто зря употребляем слова, которыми надлежит называть только явления выдающиеся... Гидрогеологи определили, что Рыбинское море должно занять котловину, когда-то, в древности, пропаханную ледником. Площадь гигантская. На ней расселились более шестисот шестидесяти деревень, город Молога, стояли леса, люди пахали землю, работали на предприятиях, ездили по железной дороге через мосты. Все это должно было уйти под воду. Зеркало водохранилища — пять тысяч квадратных километров. Весной, незадолго до войны, был забетонирован последний пролет рыбинской плотины, водохранилище начало наполняться, а вскоре, тоже до войны, через шлюз Рыбинского гидроузла прошли первые суда, караван судов. Угличская ГЭС в то время уже давала ток — это сооружение не требовало стольких затрат, сколько паше. А теперь представьте, как в войну жила бы Москва, если бы ей не давали энергию наши ГЭС? Ведь снабжающие ее энергией станции оказались на оккупированной территории. Кроме того, из Москвы, из Калинина шли транспорты с населением, с оборудованием демонтированных предприятий.

— Есть много критических замечаний по поводу этих водохранилищ. — Я назвала ученых, которые обобщали опыт их многолетней эксплуатации.

— Может быть... — Муравин задумался. — Я говорю о том, как они послужили стране. И потом... Я — речник, мне они дороги. Каждый видит свое, то, чем занят.

— А когда же, наконец, будет «Волга»?

Я имела в виду ее скульптурное воплощение, аллегорию.

— Теперь уже скоро. Пройдем через шлюз, и смотрите. Ее не пропустишь, как идешь навстречу, за двадцать километров видно, стоит маяком на оси судового хода. Так величественно, всегда выделяется на фоне неба. Берега-то моря низки, там, где гидроузел. А она на двадцать восемь метров вскинулась. Так вы, что же, ни разу и не видели ее?

— Только в мастерской, в виде модели.

Дело в том, что, пускаясь в это плавание, я хотела не только соприкоснуться с естественной волжской стихией, заглянуть в город Мышкин, на гербе которого, в коробочке, подаренной мне сапером Макаровым, изображена под несущим секиру медведем на червленом поле мышка, маленькая, с длинным, тонким хвостиком, но [и] увидеться со знакомым творением, вернуться хотя бы ненадолго в прошлое, в те дни, когда создавался монумент. Более тридцати лет назад я была свидетелем того, как после долгих поисков и раздумий было найдено его решение...

Вместе со всем Волгостроем была запроектировано и «Волга», аллегорическая фигура полуобнаженной женщины, богини, нимфы, у ног которой лежал кувшин, а из него изливалась струйка воды. То, о чем рассказывал Муравин, — служба Рыбинской и Угличской ГЭС во время войны, на войну, на Победу, и после трудные годы восстановления — все это на несколько лет отодвинуло архитектурное оформление Волгостроя. Только в пятидесятом году Сергей Шапошников получил приглашение.

Побывав на месте и увидев грандиозность сооружений, он почувствовал, что классически-традиционная скульптура «Волги» не отражает тех великих идей, которые породили само сооружение Волгостроя. Он решительно отказался установить подобную статую в запроектированном месте, в центре, между шлюзовыми башнями. Превращаясь в их украшение, она теряла собственное историческое значение, круг понятий, связанных с великой рекой. Это был период поисков автора, его исторических экскурсов, споров, поездок в Рыбинск, знакомства с композицией сооружений ГЭС, с местностью и ее рельефом.

— Образ новой Волги, — доказывал он, — должен быть неразрывно связан с жизнью народа. Великие события русской истории связаны с Волгой. Крестьянские восстания Разина и Пугачева, борьба русского народа за свое освобождение — оборона Царицына, грандиозная битва у стен Сталинграда, — великие этапы жизни страны. С Волгой связаны имена Ленина, Чернышевского, Некрасова, Горького, Шаляпина, Чкалова и, наконец, вот это строительство энергетического каскада. При чем здесь нимфа? В скульптуре должны быть отражены не только прошлые события, но [и] идеи, рожденные современностью.