Алексей Щербаков - Терроризм. Война без правил

Как видим по датам, особо долго Дегаева уговаривать не пришлось. Со времени его ареста прошло меньше двух месяцев. Кстати, 300 рублей по тому времени – это больше жалования полковника [20].

И Дегаев начал свое жалование добросовестно отрабатывать. Прежде всего, он стал «косить» под дурака и труса. К примеру, он постоянно предлагал совершенно нереализуемые планы. Впрочем, это никого не удивляло – вспомним «копательный синдром» народовольцев. Одновременно Дегаев проявлял сверхосторожность, что тоже мешало террористам что-либо учинить. И, разумеется, сдавал всех. Именно переданные им сведения легли в основу уже упоминавшегося «процесса 14-ти». И все бы ничего, так как это обычное дело там, где играют в террористические игры, но куратор Дегаева, подполковник Судейкин, являлся такой интересной личностью, что оторопь берет…

Необычной биография Судейкина становится с самого его вступления во взрослую жизнь. Сразу после окончания кадетского корпуса он добился зачисления в Отдельный корпус жандармов. Необычность заключается вот в чем. С одной стороны, жандармы стремились привлекать в свои ряды более зрелых людей, прежде всего – офицеров, имеющих стаж службы. С другой – служить жандармом в Российской империи, мягко говоря, было не слишком почетно. К примеру, офицеру было «западло» пожать жандарму руку. Чистоплюи-с… В молодости подобные вещи воспринимаются очень болезненно. Только с возрастом одни проникались сознанием необходимости этой грязной работы, по принципу «если не я, то кто же?», других же вынуждали материальные причины – жандармам платили гораздо больше. Однако Судейкин являлся сыскарем по призванию. Этот человек не только отличался выдающимися способностями в деле розыска, но и получал удовольствие от самого процесса. При том, что, как уже говорилось, средний уровень политической полиции был в 70–80-е годы чрезвычайно низким.

«Судейкин был выдающаяся из общего уровня личность, он нес жандармскую службу не по обязанности, а по убеждению, по охоте. Война с нигилистами была для него нечто вроде охоты со всеми сопровождающими ее впечатлениями. Борьба в искусстве и ловкости, риск, удовольствие от удачи – все это играло большое значение в поисках Судейкина и поисках, сопровождающихся за последнее время чрезмерным успехом».

(А. А. Половцев, член Государственного совета)

Да и внешне Судейкин был ничего себе мужчина.

«…Господин импозантной наружности. Большого роста, атлетически сложенный, широкоплечий, с выей крупного вола, красивым лицом, быстрыми черными глазами, весьма развязными манерами выправленного фельдфебеля – все это вместе роднило его с хорошо упитанным и выхоленным жеребцом».

(П. С. Ивановская, революционерка)

Что удивляться, что карьера Судейкина была весьма успешной? Так, работая в жандармском управлении Киева, он в 1879 году раскрыл местную организацию «Народной воли». Именно раскрыл, а не арестовал отдельных членов, как это обычно тогда делали. Неудивительно, что Судейкин в 1881 году оказался в столице и возглавил Санкт-Петербургское охранное отделение. Кроме того, он стал доверенным лицом министра внутренних дел Д. А. Толстого и директора департамента государственной полиции В. К. Плеве. В 1882 году Судейкин занял пост инспектора тайной полиции. Эта должность была создана специально под него – Судейкин являлся первым и последним инспектором.

Методы у Судейкина были своеобразные. Он был убежденным сторонником провокации.

Но тут необходимо, как говорят ученые, определиться с терминами, потому что слово «провокация» будет встречаться на протяжении всей книги.

В революционной и либеральной среде «провокатором» называли любого агента полиции, внедрившегося в ряды оппозиции.

Да и вообще – это слово имеет явно негативный смысл. Но если присмотреться…

Этот термин пришел из военного дела. В чем суть провокации? В том, чтобы, обманув противника, подвигнуть того на неправильные действия. В качестве примера можно привести тактический прием, известный с незапамятных времен, – ложное бегство. Это когда воины изображали паническое отступление. Противники, ломая боевые порядки, азартно бросались их преследовать и нарывались на какой-нибудь засадный полк или на засевших стрелков…

Другой типичный пример провокации – разведка боем. Бойцы изображают атаку для того, чтобы выявить замаскированные огневые точки врага.

Война, как известно – двигатель прогресса. Поэтому провокация распространилась и на другие области человеческой деятельности. На бизнес, политику и, разумеется, на игры спецслужб. Интересно, что о провокации обычно говорят те, кто на нее поддались. Противоположная сторона предпочитает употреблять термины «военная хитрость», «удачная оперативная работа» и так далее.

Из этого следует, что агент спецслужб, внедренный к экстремистам и сливающий информацию, провокатором не является. Информатор (или, если хотите, стукач) – он и есть информатор. Не более.

Но вернемся к Судейкину. Он-то как раз был сторонником полицейской провокации как метода борьбы с революционерами. Вот что писал подполковник о том, чем, по его мнению, должен заниматься агент полиции:

«Полицейский агент должен быть готов выполнять две главные функции. Первая – информационная: проникать на все собрания революционеров, выявлять их конспиративные квартиры, стремиться быть полностью в курсе деятельности революционных организаций и отдельных революционеров и систематически правдиво информировать обо всем этом охранное отделение. Вторая – активная: проникнув в революционные организации, подстрекать к осуществлению крайних мер, желательно откровенно анархистского порядка, как-то бунт, когда бы разбивались и разграблялись магазины и торговые склады, поджигались дома жителей, открывалась беспорядочная стрельба по представителям полиции, бросались бомбы, и т. п.».

Логика очевидна. Террористы, совершая подобные акции, «раскрываются»: вылезают из подполья, совершают бессмысленные действия – и ловят на этом себе смертные приговоры.

Конечно, провоцировать террористов гораздо удобнее, чем заниматься следовательской работой, которую к тому же толком никто и не умел делать. Так проще – расставил сети и лови… К тому же беспредельные действия не добавляют популярности террористам.

Так-то оно так. Да только провокация – штука опасная. Вспомним про ложное отступление. Ведь много раз случалось, что бегущие не могли вовремя остановиться… А терроризм – куда более сложное явление, тенденции его развития предсказать очень трудно. Так что подобные размашистые провокаторские действия могли привести к чему угодно.