Алексей Щербаков - Терроризм. Война без правил

И ведь по итогам войны сербы получили все, что хотели, и даже более – было создано Королевство Югославия, где «рулили», в общем-то, именно они. Так что для многих, возможно, это стало примером того, как может повернуть историю человек с пистолетом…

Вернемся на наши берега. В России террористическую волну вроде бы сбили. Но именно «вроде бы». Да, активных террористов перевешали и пересажали, но корни-то выкорчевать не удалось. И тут никто ни в чем не виноват. Ну, не умели представители тогдашних правоохранительных структур бороться с этим явлением. Жандармы вели «огонь по площадям». То есть, допустим, все знали, что среди студентов сильны революционные настроения. Так вот, жандармы регулярно проводили обыски у наиболее заметных представителей студенчества. Но ведь самый горластый – далеко не всегда самый опасный. Более того. Представим, что некий молодой человек взял почитать некую «крамольную» брошюрку. Возможно, он и не сочувствует изложенным в ней взглядам, а просто решил ознакомиться для общего развития. У него устраивают обыск, издание находят… За такое в 80-х годах XIX века полагалась высылка с исключением из вуза. Такой человек не пропадал – в стране повсюду требовались образованные люди, но… Допустим, он уезжал куда-нибудь в Тверь, Вологду или еще куда. Там устраивался, предположим, канцеляристом в конторе некоего купца. Но вот в местной среде тех, кто сочувствовал революционным идеям, он уже приобретал авторитет. Пострадавший за правду, так сказать… С тех пор и до самого краха Российской империи любой бездельник, вышибленный из университета или из гимназии, намекал, что это случилось «из-за политики». И ведь им сочувствовали! И считали героями. То есть среда, порождавшая террористов, продолжала существовать.

В начале ХХ века началась совершенно иная эпоха. Терроризм в России стал массовым. И это были не демонстративные взрывы, как во Франции, а огонь на поражение…

Во второй половине 90-х годов XIX столетия среди народников началось оживление, связанное с ростом напряженности в стране. 27 мая 1896 года началась так называемая «промышленная война» – массовая забастовка петербургских текстильщиков, в которой участвовали около 30 тысяч человек. Причем рабочие были хорошо организованы – они установили связи между предприятиями и координировали свои действия. На «промышленной войне» впервые отметились конкуренты радикальных народников – марксисты. Разумеется, «Союз освобождения рабочего класса» стачкой не руководил – члены Союза лишь осуществляли, так сказать, информационную поддержку. Но прославились они всерьез.

Народникам стало обидно. Конкуренты прут вперед, а мы что же? К тому же благодаря амнистии 1896 года на свободу вышло некоторое количество «старых бойцов». Самой активной из них оказалась Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская, севшая еще по «процессу 193-х», то есть в 1878 году. Ее прозвали «бабушкой русской революции» (хотя в 1896 году ей было 54 года). Дама была совершенно неукротимая. Едва оказавшись на свободе, она снова взялась за старое.

Только вот объединиться было непросто. За годы дебатов, проводившихся как на воле, так и в ссылках, каждый приобрел собственное мнение и соответствующие амбиции. Тем не менее, к концу века существовали две более-менее внятные организации – «Южная партия социалистов-революционеров» и «Северная группа» тех же товарищей. Первая охватывала Юг и Запад России. Центр второй находился в Москве, но к ней же принадлежали и некоторые сибирские города, например Томск. «Северяне» выпускали газету, которая позже стала общепартийной, – «Революционная Россия». Особого согласия между группами не было. «Северяне» являлись чистыми террористами. «Южане» тоже признавали террор, но только как один из методов. Главным делом они видели подготовку к вооруженному восстанию.

А чего вообще хотели эсеры? (Так их тогда еще не называли, но понятно, о ком речь.)

Человек, запомнивший хоть что-то из школьного курса истории, ответит: «Они были за крестьян». На самом-то деле это в значительной степени – декларация.

В их партийной программе сказано: «Вся тяжесть борьбы с царизмом, несмотря на наличность либерально-демократической оппозиции, охватывающей преимущественно промежуточные в классовом отношении элементы “образованного общества”, падает на пролетариат, трудовое крестьянство и революционно-социалистическую интеллигенцию».

Но с пролетариатом уже работали эсдеки. Они гораздо лучше понимали «рабочий вопрос» и, что главное – знали подход к рабочим. У эсеров это выходило хуже. Вот и пришлось вспомнить про крестьян. Но на самом-то деле в эсеровских изданиях основное место занимают разговоры о борьбе за демократию и прочую свободу. Социал-демократы добросовестно пытались привлечь в свои ряды рабочих. А вся деятельность эсеров, да и весь строй и стиль партии был ориентирован прежде всего на «революционную интеллигенцию». Хотя, когда в 1903 году начались крестьянские восстания, знакомая нам Брешко-Брешковская заявляла: «Это мы их подготовили». Только вот в жандармских документах нет ничего на этот счет. А ведь если готовили, значит, кто-то должен был и попадаться… Так что выбор террористического пути был для социалистов-революционеров предопределен.

Кроме того, в дело вмешался случай. 14 февраля 1901 года вольнослушатель Берлинского университета П. В. Карпович выстрелом из револьвера убил министра просвещения Н. П. Боголепова. Он, одетый в военную форму, вошел в кабинет министра и выстрелил в него. В суматохе Карпович мог бы скрыться, но предпочел сдаться властям.

Он вспоминал:

«Как только я решил, сделалось так спокойно на душе, так тихо: временами было как-то уютно, тепло. Вот уже больше недели, но ни одного сомнения, ни один нерв не дрогнет. Ясно, очень ясно».

Причиной были события 4 (17) мая 1900 года на Казанской площади Санкт-Петербурга. Студенты устроили очередную демонстрацию, казаки попытались ее разогнать. Закончилось все большой

дракой. Бунтари использовали арматуру и даже стреляли из револьверов (правда, ни в кого не попали), казаки их лупили шашками в ножнах… В итоге нескольких студентов отправили служить в армию. Вот Карпович и решил отомстить.

Террорист был одиночкой. За ним никто не стоял, хотя он и посещал за границей народнические кружки.

9 (13) марта статистик Самарской земской управы Логовский пытался убить обер-прокурора Священного Синода Н. К. Победоносцева, который считался главным вдохновителем «реакции». Он стрелял через окно, но не попал. Логовский был тоже одиночка, хотя на допросе и заявил, что разделяет программу социалистов-революционеров.