Алексей Щербаков - Терроризм. Война без правил

Эти опасения были, в общем и целом, безосновательными. Но ведь дело не в том, что происходило на самом деле, а как люди думали. Что же касается ФРГ, то в этой стране дело обстояло, с точки зрения левых, очень даже серьезно. О подъеме неофашизма говорили не только леваки, но и либералы.

После Второй мировой войны в Германии, как известно, проводилась денацификация. Однако в 1960-х годах в ФРГ дело повернулось в обратную сторону. Военных преступников стали досрочно выпускать из-за решетки. К этому времени многие бывшие эсэсовцы занимали довольно высокие должности – как в частных компаниях, так и в государственных структурах. Это объясняли так: дескать, надо ведь кому-то работать. Но что самое главное – бывшие нацисты как-то перестали стесняться своего прошлого. Именно тогда активизировались такие структуры, как «Союз изгнанных», объединявший жителей Восточной Пруссии и других территорий, отторгнутых у Германии, «Союз немецких солдат», «Союз лиц, возвратившихся на родину», «Союз бывших военнослужащих войск СС». Во внешней политике была принята так называемая «доктрина Хильштейна». Суть ее заключалась в отказе признавать ГДР. Кроме того, правительство ФРГ отказывалось устанавливать дипломатические отношения со всеми странами, которые имеют дипотношения с Восточной Германией – то есть со всеми государствами Восточного блока. Исключение делалось лишь для СССР. Всё это получило название «реваншизм». Людям левых взглядов данные политические игры очень не нравились. Особенно – молодым, которые видели в них признаки возрождения нацизма.

Имелось и еще кое-что. 20 ноября 1964 года была создана Национал-демократическая партия Германии (НДПГ). Некоторые историки и сегодня считают ее правопреемницей нацистской НСДАП. В самом деле, НДПГ является праворадикальной организацией. С самого своего основания партия выступала с территориальными претензиями к соседним странам – до границ 1937 года. В развязывании Второй мировой войны обвиняется Польша. (В настоящее время партия придерживается таких же позиций.) Кроме того НДПГ выступает за «здоровые национальные традиции немецкого народа». То есть против любой иммиграции. В 60-е годы ХХ века проблема турок ещё не стояла, зато имелись югославы, которых немцы нанимали на работу. В представлении тогдашних левых выпады против гастарбайстеров звучали как жуткий фашизм.

При этом НДПГ занимала (да и занимает) резко антиамериканскую позицию. Это и понятно – ведь организация выступала за «великую Германию», а мало кто сомневался, что ФРГ превратилась в сателлита США. Партия выступала за выход из НАТО, требовала убрать с территории ФРГ американские военные базы и так далее [64]. Все это обеспечивало национал-демократам определенную поддержку не только правых, но и просто антиамерикански настроенных немцев.

Начала НДПГ бодренько. Во второй половине 60-х годов партии несколько раз удалось преодолеть пятипроцентный барьер на выборах в земельные парламенты [65]. Ободренные успехом, национал-демократы нацелились на бундесвер. Правда, у них ничего не вышло. НДПГ так и осталась мелкотравчатой партией, которую время от времени пытаются запретить. Но в конце 1960-х немецкие леваки об этом не знали. Им казалось – вот она, растет новая партия, аналогичная гитлеровской. Тем более что против демонстраций леваков – Социалистического союза немецких студентов (ССНС) и прочих подобных структур полиция действовала весьма жестко, а вот НДПГ проводила свои марши вполне свободно. На самом-то деле причина заключалась в том, что правые, в отличие от леваков, порядка не нарушали и безобразий не устраивали. Но у левых-то было иное объяснение: власть сочувствует «неофашистам».

Так что мысль о «городской герилье» начала потихоньку шевелиться в умах леваков…

Не обошлось в Германии и без контркультуры. В 1967 году в Западном Берлине возникла «Коммуна № 1». В 1968 году там же возникла коммуна Виланда. Тут, разумеется, был и групповой секс, и травка, и разные околополитические приколы вроде метания тортов в политических противников. Но вообще-то в Европе конткультурной составляющей было меньше, а политической – больше, нежели в США. Особенно – в Германии. Такая уж особенность немецкого менталитета. Любую мысль они додумывают до логического конца.

Вот и многие члены коммун, начав с безобидной клоунады, впоследствии влились в террористические организации…

Однако начали все не коммунары. 2 июня 1967 года на демонстрации против визита персидского шаха в ФРГ и Западный Берлин полицейский застрелил студента Бенно Онезорга. Уже потом выяснилось, что убитый был студентом-теологом, к левым не принадлежал и оказался на демонстрации случайно. К тому же убитый отличался примечательной внешностью. В газетных фотографиях Онезорг сильно походил на изображения снятого с креста Иисуса Христа… [66]

Присутствующая на месте происшествия Гудрун Энслин крикнула:

«Неужели вы не видите – это фашистское государство! Это поколение Освенцима, и с ними можно говорить только языком насилия»…

На этой демонстрации Гудрун и познакомилась с Адреасом Баадером. У них начался роман, но не только…

Это были два очень разных человека.

Гудрун Энслин, очень красивая девушка, кстати.

«Дочь евангелического пастора. Ее отец был сторонником известного теолога Карла Барта, видным теологом и художником. Она была прямым потомком Гегеля. Гудрун была девушкой очень образованной: изучала в Тюбингенском университете германистику, славистику, англистику, философию, социологию и педагогику. До 1966 года она была социал-демократкой. В 1966 году произошло событие судьбоносное для германской новой левой – социал-демократы вошли в правительство в коалиции с христианскими демократами. А левые социалисты внутри СДПГ расценивали христианских демократов как полуфашистов, поэтому коалицию с социал-демократов с ХДС восприняли как трагедию. Это привело их к окончательному разрыву с социал-демократией, и в результате в Германии родилось массовое новое левое движение, известное как внепарламентская оппозиция (Ausserparlamentopposition – APO). Вначале Гудрун хотела стать педагогом, заниматься воспитанием детей, но передумала и занялась написанием докторской диссертации.

…

Гудрун была в детстве крайне религиозной девочкой, для нее

была характерна жажда кровавого мученического подвига, смерти за идею, подвижничества, стремление достичь Абсолюта, крайний максимализм, нетерпимость в достижении Царства божия на Земле. Стоит вспомнить, что и главный лозунг мюнстерских анабаптистов был Царство божие на Земле. RAF можно рассматривать как некое воскрешение анабаптизма.