Александр Андреев - Эсеры. Борис Савинков против Империи

Сидя в тюрьме я не преставал учиться революционной мудрости. Раздумывая над доходившими до меня слухами о событиях на воле, я превращался в решительного социалиста-революционера. Потрясающее впечатление произвели на меня известия о порках, учиненных в Вильно, Харькове и особенно расстрел Златоустовских рабочих.

Я, как бывший член Уральского союза, точно знаю, что люди, подвергшиеся расстрелу, как враги отечества, были люди очень простые, почти ничего не слыхавшие о революции. Они виновны только в том, что не захотели, чтобы уменьшили их жалованье, чтобы казна отнимала у них трудовой кусок хлеба. Мне рассказывали, что на площади были люди разного возраста, женщины и дети. Никто не ожидал такого конца, когда заиграл рожок, как сигнал к битве, люди ничего не поняли. 28 гробов, раненным нет числа, два залпа сотен солдат. И я понял тогда, насколько неотразима сила аффекта, под давлением которого совершаются убийства. О, в какой бессмысленной ярости я метался, тогда в своей тюремной клетке, как бился головой о тюремную стену, как бессильно ломал руки, которые не могли сокрушить тюремных решеток, и как горько, какими унизительными горькими слезами я плакал, я молил судьбу: о, если бы мне теперь воля! Зато, когда я узнал, что палач златоустовцев погиб, как свободно полной грудью я вздохнул! Боже мой, да будут вечно благословлены те люди, которые сделали, что должно было сделать. Богданович должен был погибнуть. Эта гибель чувствовалась в воздухе. Как гроза, она нависла и все, тяжело притаив дыхание, только ждали, когда же она разразиться. Один Богданович не ждал. Заручившись одобрением главного палача Плеве, он чувствовал себя спокойно и спокойно навещал свою любовницу, спокойно прогуливался в парке, наслаждаясь весной и жизнью.

Да, правительство сделало из меня, человека мирного, революционера. Целый ряд убийств и других преступлений, содеянных министрами и их агентами, заставил меня сначала оправдать, затем признать и ввести в программу террористические акты. Почему именно я перешел от теории к практике, потому что ведь все социалисты-революционеры решаются на выступление с оружием, на это ответить могу. Видно перст Божий отметил меня.

Когда я бежал из Сибири, я чувствовал, что за моей спиной стоят кровавые призраки, которые не оставляли меня ни днем, ни ночью и шептали: ты должен, ты должен пойти на Плеве. Когда я узнал, что творится министрами в России, я чувствовал себя не вправе пользоваться благоденствием и мирным житием. Мирная деятельность лично для меня уже не возможна.

Убивая министра Плеве, я совершил только то, чего требовала моя совесть. Очень жалею, что с министром погиб его кучер и что серьезной опасности подвергся капитан Цвецинский».

Зимний дворец не очень переживал по поводу убийства Плеве, но террористов испугался всерьез. Самодержавие решило изменить внутреннюю политику, но только декоративно. Монархию тревожили усиливавшиеся и усиливающиеся протестные настроения в державе, раздраженной невменяемо ведущейся японской войной. Для начала Зимний решил сменить в Петербурге градоначальника, и вся империя в очередной нескончаемый раз смеялась над тем, почему и как это было сделано. Жандарм Спиридович писал: «Генерал-адъютант Клейгельс был выдающимся градоначальником в смысле полицейском. Он любил полицейское дело, интересовался им, умел подбирать исполнительных офицеров и умел использовать их таланты. Сын его давнишнего приятеля, блестящий гвардейский кавалерист, тратил большие суммы на очаровавшую весь кутящий Петербург француженку. Отец офицера, обеспокоенный за состояние своего сына, просил Клейгельса помочь ему, и тот потребовал выезда француженки из Петербурга. Но она была очень популярна и имела хороших защитников. Кавалерист пожаловался командиру полка, тот доложил выше – и так дошло до командующего войсками гвардии великого князя Владимира Александровича, который вступился за офицера и при первой же встрече с Клейгельсом наговорил ему много резкого и нехорошего. Престиж градоначальника был подорван, оставаться в Петербурге ему было неудобно, и как выход из положения, генералу Клейгельсу было предложено киевское генерал-губернаторство».

Пока Зимний дворец разбирался, кто для него важнее и нужнее – заслуженный сановник или элегантная к…рва, все члены Боевой Организации в Женеве обсуждали план террористической работы. Реформ хотели не только революционеры и вся оппозиция, но и либералы и даже часть соображавшего чиновничества. 26 августа 1904 года Николай II вместо взорванного Плеве назначил нового министра внутренних дел. Князь П. Святополк-Мирский служил пензенским и Екатеринославским губернатором, в 1900 году был назначен заместителем министра внутренних дел и командиром Отдельного корпуса жандармов, через два года стал виленским генерал-губернатором. 16 сентября Святополк-Мирский выступил с речью перед обществом, в которой говорил о «весне и доверии во внутренней политике» и обещал с этим доверием относиться не только к сословным учреждениям, но и ко всем подданным, которых он сходу назвал населением. Революционеры тут же написали в своих многочисленных нелегальных изданиях, что новый главный министр «является представителем того слоя помещичьего класса, который считает необходимым с либеральной улыбкой на устах и немного более мягкими манерами проводить политику эксплуатации масс и подавления всякого выступления рабочего класса». Святополк-Мирский правил целых четыре месяца, в начале января 1905 года не принял меры к недопущению Кровавого воскресенья и 18 января получил царскую отставку. В сентябре же 1904 года общество с надеждой ждало перемен.

Созданный в 1903 году за границей представителями интеллигенции во главе с Петром Струве «Союз Освобождения» объявил о сборе и конференции в Париже в сентябре 1904 года всех революционеров, оппозиционеров и либералов. Еще в 1894 году Струве выпустил раскритикованную В. Ульяновым-Лениным работу, в которой с помощью марксизма боролся с народническим движением, противопоставляя ему идеологию промышленного капитала. Струве утверждал, что государство надклассово и успешно редактировал печатный орган «Союза Освобождения», пользовавшийся популярностью у обеспеченных интеллигентов. «Союз Освобождения» распространял идею парламентского правительства в империи с двухпалатной системой и всеобщим избирательным правом. К началу 1905 года представители профессиональной и разночинной интеллигенции объединились с левыми земцами-конституционистами и создали партию кадетов, конституционных демократов. Департамент полиции, само собой, тут же донес в Зимний дворец, что якобы проводимая Святополком-Мирским политическая весна доверия власти к обществу дает возможность и ведет к развитию широкого общественного проправительственного движения, которое обязательно, почему-то, вот-вот сольется с революционным. За липовый доклад полицейским премии и чины в этот раз не дали, но о нем тут же узнали кадеты, и идея об объединении оппозиции им понравилась.