Дмитрий Губин - Въездное & (Не)Выездное

Так вот, сидел как-то Роман Абрамович на стадиончике «Уайт Харт Лейн» на выездной игре «Челси» против «Тотенхема» и размышлял печально:

– Нет, русский и англичанин друг друга никогда не поймут. Вот по-английски «Роман» значит «римлянин», оттого я здесь в римских императорах. А по-русски «Роман» значит «литературное произведение», и в России я персонаж гадких сказок… Или вот еще: англичанин пишет «Тотенхем», а читает «Тотнем». У нас разве «Торпедо» прочитать как «Тпедо» возможно?!

Тут Абрамович вспомнил, как «Торпедо» пытался купить его милый друг Саша Мамут, и римский профиль исказило гримасой. Потому что старый пень Алешин загнул такую цену, что и казны Римской империи не хватило бы. А ведь как складывалось замечательно! Уже в капитаны «Торпедо» полузащитника Смертина из «Бордо» выписали, а тут такой облом… А еще Абрамович вспомнил, как купил у «Бордо» Смертина за 5 миллионов у.е. в виде подарка Мамуту, чтоб не расстраивался – и заскрипел зубами снова.

А в это время внизу, под трибунами, метался буревестником главный тренер Tottenham Дэвид Плит.

– Челски – команда иммигрантов! Там лишь Терри и Лэмперт из наших, из русачк… тьфу, из англосаксов! У них даже тренер Раньери – итальянец! Цыган без корней! И это глубоко аморально!

– Вот ведь, f*cking b*stard! – подумал в ответ Абрамович интеллигентно, так что непонятно было, к кому относилось замечание – к Плиту или к самому Абрамовичу. И тут же поймал себя на мысли, что прекрасно понимает Плита. С Абрамовичем и раньше случалось, что он чудесным образом обходился без толмача: когда, например, он расплачивался платиновой VISA (сделанной, шутки ради, из чистой платины, безо всяких микрочипов или магнитных полос) или когда читал интервью тренера «Челси» Раньери, называвшего Абрамовича земляным червяком, ни фига не смыслящим в футболе. Но тут впервые Абрамович по-английски сформулировал ответ.

И самое удивительное, что Плит Абрамовича понял, осекся и быстренько двинул в сторону раздевалки. Хотя Абрамович, будучи человеком робким, ничего не произнес, а только меж глаз Плиту посмотрел молчаливо.

С тех пор Абрамович прекрасно молчит по-английски, а Плит следит, чтобы его команда ни-ни, выше десятой строчки премьер-лиги на всякий случай не поднималась.

Да, а Раньери Абрамович уволил, поскольку подумал, что насчет избытка иностранцев в «Челси» Плит, пожалуй, был прав.

А чтобы местная пресса не поднимала гвалт о расизме, на его место взял другого итальянца – Моуриньу.

Тем более что тот о земляных червяках – ни-ни.

С тех пор, как Роман Абрамович перебрался в Англию со всем своим нехитрым скарбом («бентли» красный – один, «роллс-ройс Серебряное Облако» – один, «майбах» по спецзаказу – один, вертолет «дофин» – два, самолет «боинг-737» – один, самолет «боинг-767» – один, яхты в ассортименте – три) местные мамаши стал говорить своим дочерям накануне их жалких свадеб:

– Лучше бы ты вышла замуж за сироту.

Роман Абрамович рос сиротой в суровых условиях советской северной нефтяной трубы. Был он мальчиком худеньким, робким, еврейским, и к тому же от смущения плохо говорившим по-русски.

Даже трехкомнатная квартира ухтинского дяди-нефтяника его подавляла, хотя находилась в самом обычном поганом панельном доме.

Все подобные мальчики мечтали быть отважными летчиками и смелыми моряками, но Абрамович был настолько робок, что решался только на половину мечты, то есть на моряка. Вот, бывало, разметается под байковой одеялкой и грезит: выходит он в море… и мачта гнется и скрипит… или даже две мачты.

Став взрослым британским миллиардером, Абрамович поверил в мечту, что был с его стороны подвиг, ибо до этого он никому и ни во что не верил.

А поскольку Абрамович плохо знал, в каком отделе универмага «Хэрродз» яхты продают, то поутру как-то сказал верному Швидлеру, отводя по привычке глаза:

– Ты эт… брат… того… ну, типа, яхту…

И сунул любимую, чисто платиновую, «визу» в потную швидлерову ладошку, закрыв в предвкушении глаза. А когда через полгода открыл, то вместе со ртом. Швидлер, хлопотун эдакий, выторговал у Пола Аллена из «Майкрософта» по случаю за 110 миллионов американских у.е. яхточку «Ле Гран Бле» – с вертолетной площадкой, бассейном и прочим фаршем на скромном протяжении 108 метров. Господи, подумал Абрамович, вот ведь страхолюдина! Не то утюг, не то пароварка! Паруса-то где? Да если на ней мачта и погнется, то от удара крылатой ракетой!

– Ты… эта… типа… не такую, – сказал тихо и вежливо Абрамович Швидлеру, поскольку успел перенять у Березовского хорошие манеры, тем более что заказное убийство Швидлера в центре Лондона обошлось бы недешево.

И Швидлер ускакал молодой лошадкой исправлять допущенную ошибку. И прискакал уже на борту яхты «Пелорус» длиной 115 метров, меж двух вертолетных площадок и одной маленькой подводной лодки, размахивая слипом на 130 миллионов у.е. и радостно крича:

– Роман Аркадьич! Как ты просил – есть все, включая противоракетную оборону!

«Нет, замочить в сортире было бы разумнее, – подумал расстроенно Абрамович словами одного знакомого чиновника. – А с названием он что – издевается? Намекает, что мы с моим знакомым чиновником так и не приватизировали толком Лукашенко?! Где, блин, алые паруса детской мечты?!»

И не испепелил Швидлера взглядом только потому, что, несмотря на старания Березовского, так и не научился смотреть людям в глаза.

И тогда в третий раз ускакал Швидлер – уже за яхтой «Экстаси». Понял человек, чего от него хотят. Длина будет поменьше – всего 86 метров, и вертолетную площадку, чтоб глаза не мозолила, спрячут в ангар под палубу, как у Джеймса Бонда.

Но пока алые паруса не взвились над речкою Темзой, жизнь Швидлера в Лондоне – под вопросом.

Однажды пошел с утра Роман Абрамович на рынок. Ну, там, по мелочи чего прикупить: нападающего Креспо немножко, защитника Бриджа или, на худой конец, второй красный «бентли», хотя последний можно и на сдачу.

Беспокоило его, что газетчики в ногах так и шныряли, лишая радости тихой прогулки среди чистых, опрятных торговых рядов. Вот, скажем, не успеет прикупить квартирку на Ютон-сквер, пригласить тренера английской сборной Свена-Горана Эрикссона новоселье чайком обмыть, как тут же – нате: фотка в газете. Или про перекрашенный за каких-то пол-лимона гринбаксов в приятный желтый цвет «боинг» тоже все, кому не лень, треплются.

Даже Березовский на лету бросил однажды:

– Что у вас, Роман Аркадьевич, такая тяга к ярким цветам? Кризис, поди, среднего возраста! О здоровье подумали б! – и умчался на черном «майбахе».