Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард - Самое ужасное путешествие

Залив Мак-Мёрдо.

Продолжая всматриваться в ту же сторону, вы где-то посередине между собой и горизонтом заметите чёрную линию низкой земли с одной возвышенностью на ней. Это мыс Ройдс, где стоит старая хижина Шеклтона, возвышенность же — Хай-Пик. Мыс — первая увиденная вами в восточной части залива Мак-Мёрдо и самая западная точка острова Росса.

Низкий берег вдруг теряется за высокой стеной, и, переведя взгляд направо, вы видите, что стена эта — двухсотфутовый вертикальный утёс из чистого зелёно-синего льда, что утёс этот обрывается в море и образует вместе с мысом, на котором вы стоите, бухту, которая лежит прямо перед нашим домом — мы её назвали Северной. Мы не уставали любоваться этим огромным ледяным утёсом с его трещинами, башнями, крепостными стенами и карнизами; утёс этот представляет собой язык одного из многочисленных ледников, сползающих с Эребуса, — то гладких там, где сама гора под ними имеет ровный рельеф, то превращающихся в непреодолимые ледопады на крутых обрывах и изломах подстилающей поверхности. Вот этот поток льда — ледник Варна — имеет в поперечнике около двух миль. Справа, спереди и сзади от нас, то есть с северо-востока на юго-восток, вытянулся наш гигантский сосед — вулкан Эребус. Его высота 13 500 футов. Мы живём в его тени и испытываем к нему чувства восхищения и дружбы, иногда, может быть, с примесью почтения. Он, однако, не проявляет в наше время никаких настораживающих признаков активной деятельности, и мы чувствуем себя довольно спокойно под его сенью, хотя идущий из кратера дым порою поднимается плотной тучей на много тысяч футов, а султан пара и дыма над. ним измеряется по крайней мере сотней миль.

Если вы ещё не замёрзли окончательно (вообще-то на мысе Эванс не рекомендуется стоять неподвижно), давайте обогнём наш дом и поднимемся на холм Уинд-Вейн. В нём всего-то около 65 футов, но он тем не менее доминирует над местностью и настолько крут, что даже в тихую погоду взобраться на него нелегко. Будьте осторожны, не наступите на электрические провода, соединяющие чашки анемометра на холме с самописцем в доме. Чашки под напором ветра вращаются, а их движение фиксируется с помощью электрического тока. Когда чашка накрутит четыре мили, в дом поступает сигнал, и перо на хронографе делает отметку. На вершине установлена также метеорологическая будка, которую мы осматриваем ежедневно в любую погоду, в восемь часов утра.

Добравшись до вершины, вы окажетесь лицом к югу, то есть будете смотреть уже в диаметрально противоположном направлении. Прежде всего вам бросится в глаза, что море, к этому времени замёрзшее в бухтах, но ещё открытое в заливе, плещется чуть ли не прямо у вас под ногами. Далее вы с удивлением установите, что хотя в пределах видимости примерно на 20 миль — вода, на горизонте по всем направлениям виднеются земля или лёд. Для корабля это тупик, который ещё семьдесят лет назад обнаружил Джемс Росс. Отметив в уме эти два факта, вы всё своё внимание сосредоточите на удивительном зрелище, открывающемся слева. Здесь возвышаются южные склоны Эребуса, но как они не похожи на северные, которыми вы только что любовались! Там они ниспадают широкими складками к величественному утёсу, обрывающемуся в море. Здесь же любые эпитеты и прилагательные для обозначения необъятных размеров и хаоса бессильны передать производимое впечатление. Представьте себе поток длиной в десять миль, шириной в двадцать; вообразите, что он несётся по скалистым горам и гигантские его волны набегают одна на другую; вообразите, что в мгновение ока он останавливается и замерзает в белую твердь. Бесчисленные пурги заваливают его снегом, но не могут скрыть полностью. И он продолжает двигаться. Стоя среди морозной тишины, вы можете услышать, как время от времени её взрывает резкий звук выстрела — это лёд сжимается в тисках холода или ломается под действием собственного веса. Природа рвёт лёд, как человек рвёт лист бумаги.

Здесь морской берег не так высок, но больше изрезан трещинами и пещерами, обильнее покрыт снегом. Миль на пять дальше однообразие белой береговой линии нарушают чёрные скальные выступы и мыс рядом с ними. Это Теркс-Хед, а за ним уже виднеются белоснежные очертания Ледникового языка, на много миль выдающегося в море. Мы его уже пересекали — и знаем, что за ним лежит небольшая бухточка, покрытая льдом, но с мыса Эванс виден лишь конец полуострова Хат и отроги скал, по которым можно догадаться, где находятся скалы Хаттона. Барьера не видно, его закрывает полуостров, над которым постоянно носятся барьерные ветры. Вот и сейчас над утёсами курятся белые клубы позёмки. Ещё дальше направо земля хорошо просматривается; скала Касл стоит, словно часовой, на подступах к горе Аррайвал и старым кратерам, с которыми мы так близко познакомились за время пребывания на мысе Хат. Хижина «Дисковери», всё равно не различимая с расстояния 15 миль, прячется за крутым скалистым выступом, которым точно к югу от вас замыкается полуостров.

Остаётся описать ещё участок, который простирается с юга на запад. Вы уже видели линию Западных гор, отражённую светом полуденного солнца и уходящую на север. Теперь перед вами та же линия, устремлённая на юг, а между горами и вами расстилается на много миль море или Барьер. Далеко на юге, почти сливаясь вдали с мысом Хат, в 90 милях от нас находится мыс Блафф, за которым мы заложили склад Одной тонны, направо же от него можно пересчитать пик за пиком все вершины большого горного хребта: Дисковери, Морнинг, Листер, Хукер и ледники, их разделяющие. Непрерывная эта цепь возносится до 13 тысяч футов. Между этими горами и нами находится на севере море, на юге — Барьер. Если нет пурги или предвещающих её туч, можно увидеть эту гигантскую стену из снега, льда и камня, заслоняющую обзор в сторону запада своей громадой, которая постоянно меняет окраску, как это водится в Антарктике. За ней — плато {90} .

Мы ещё ничего не сказали о четырёх островах, лежащих в радиусе приблизительно трёх миль от того места, где вы стоите. Самый большой, расположенный всего в одной миле от оконечности мыса Эванс, — остров Инаксессибл, названный так за негостеприимные лавовые крутые берега, затрудняющие доступ к нему даже при наличии морского льда {91} ; мы, правда, всё-таки нашли путь к его вершине, но это не очень интересное место. Остров Тэнт находится дальше на юго-запад. Остальные два, скорее островки, чем острова, поднимаются прямо перед нами в Южной бухте. Они получили название Грейт-Рейзербэк и Литл-Рейзербэк, так как представляют собой каменистые хребты с острым перевалом в центре. На втором из этих клочков суши несколько недель назад нашла пристанище на ночь партия Скотта, застигнутая метелью на пути к мысу Эванс.