Игорь Дмитриев - Упрямый Галилей

Еще до начала Тридцатилетней войны (1618 – 1648) между католиками и протестантами шли споры из-за секуляризованных после Аугсбургского религиозного мира (1555) земель. Одним из крупнейших последствий поражения протестантов на втором (датском) этапе Тридцатилетней войны (1625 – 1629) стало принятие императором Фердинандом II 28 марта 1629 года так называемого Реституционного эдикта. Этот эдикт предусматривал восстановление прав католической церкви на все секуляризованное имущество, захваченное протестантами после 1552 года, и требовал, чтобы все зависимые духовные лены и церковные владения были возвращены католикам, а во главе независимых были поставлены лица из среды католического духовенства. Религиозный мир признавался существующим только для приверженцев аугсбургского исповедания. Католическим князьям разрешалось искоренять протестантизм и требовать от своих подданных принятия католической веры. С изгоняемых протестантов католические имперские чины имели право взимать известную сумму денег. В соответствии с эдиктом предстояло отнять у владельцев и возвратить церкви земли двух архиепископств, двенадцати епископств, ряда аббатств и монастырей. В результате многие протестантские магнаты, сохранявшие нейтралитет или в ряде случаев даже поддерживавшие императора, после принятия эдикта заняли по отношению к нему враждебную позицию. Дальнейший ход войны привел к приостановке действия Реституционного эдикта на большей части территории Империи. Официально эдикт был отменен Вестфальским миром 1648 года.

Французская серебряная монета, заменившая в 1575 году тестон и содержавшая 20 су.

Когда Маффео Барберини стал папой, его состояние оценивалось в 15 000 скуди. По тем временам немало, но намного меньше состояний других кардиналов. Поэтому один из наиболее богатых членов римской курии заметил в связи с избранием Барберини папой: «…Это воистину чудо господне, когда тот, кто с трудом мог прокормить себя, стал почитаться всеми христианскими государями» (цит. по: Biagioli M . Galileo, Courtier… P. 315). Спустя всего пять лет после восшествия на престол Святого Петра Урбан VIII значительно увеличил свои доходы. К сожалению, мне не удалось найти количественных оценок его богатства, но известно, что его младший брат Антонио Барберини, который был много беднее Маффео, за несколько лет сколотил состояние в 1,5 млн скуди.

Petri Cardinalis Pàzmàny . Epistolae collectae… P. 266.

Ришелье в приватной беседе в папским нунцием заявил, что если Святой престол отвернется от Франции, то Франция отвернется от Святого престола (кардинал намекал на английский прецедент, когда Генрих VIII порвал с Римом и создал англиканскую церковь). Разумеется, создания во Франции не зависящей от Рима галликанской церкви, да еще в условиях военного конфликта в Европе, курия допустить не могла. Тема самостоятельной (пусть даже относительно самостоятельной) французской церкви была не нова, вопрос был поднят еще в XIII веке (в полемике между французским королем Филиппом IV Красивым и папой Бонифацием VIII) и не утихал ни в XVII веке, ни в последующие столетия (примером могут служить выступления французских епископов на II Ватиканском соборе в 1962 – 1965 годах). См. подробнее: Martimort A.G . Le gallicanisme.

Biagioli M . Galileo, Courtier… P. 336.

Цит. по: Ibid.

Фантоли А . Галилей… С. 228.

На это намекнул Пазмани в беседе с Урбаном 6 апреля 1632 года, пытаясь объяснить понтифику мотивы выступления Борджа на консистории 8 марта. Разумеется, Пазмани высказался дипломатично. «Хотя секреты дворов (Вены и Мадрида. – И.Д .), – сказал он в беседе со Святейшим, – мне недоступны, однако некоторые полагают, что между вашим святейшеством и королем Франции существует тайное соглашение, которое угрожает Австрийскому дому» ( Pastor L. von . The History of the Popes… Vol. 28. P. 288 – 289).

Герцогство Урбино оставалось частью папских владений до 1860 года, когда войска понтифика были разбиты пьемонтцами при Кастельфидардо (17 сентября 1860 года) и после всенародного голосования герцогство было присоединено к Пьемонту.

В октябре 1628 года пала Ла-Рошель и французский король смог направить войска в Италию. В январе 1629 года Оливарес сказал папскому нунцию в Мадриде пророческие слова: «если французы перейдут через Альпы, то в Европе начнется война лет на тридцать».

Ф. Хэммонд, ссылаясь на монографию К. Чиполлы ( Cipolla C.M . Cristofano e la peste: un caso di storia del sistema sanitario in Toscana nell’età di Galileo), отмечает, что чума, занесенная в 1630 году немецкими солдатами в Мантую, проникла затем в Венецию через Алессандро Стриджо Младшего, либреттиста Клаудио Монтеверди. Стриджо служил при мантуанском дворе и весной 1630 года был послан с дипломатической миссией в Венецию, где и скончался от чумы (см.: Hammond F . The Artistic Patronage of the Barberini and the Galileo Affaire… P. 79).

К примеру, в одной из бесед с тосканским послом Святейший воскликнул, что публикация Галилеем «Dialogo» – это « una certa Ciampolata », то есть поступок в духе Чамполи ( Galileo Galilei . Le opere… Vol. XV. P. 56).

Экземпляр «Dialogo», предназначавшийся для Риккарди, был доставлен в Рим за два дня до упомянутого в основном тексте скандала в консистории. У Риккарди, по-видимому, хватило ума и предусмотрительности не сообщать папе о выходе трактата Галилея, а если он это все же сделал, то не заостряя внимания Святейшего на «деликатных» вопросах. Другой экземпляр получил Франческо Барберини, но он даже и читать не стал, не до того было! Кардинал-непот отправил книгу Галилея Кастелли, чтобы тот ознакомился и кратко пересказал.

А по мнению Беретты, в июле 1632 года ( Beretta F . Urbain VIII Barberini Protagoniste de la Condamnation de Galilée… P. 564).

Некоторые современники событий указывают на иезуита Кристофа Шайнера как на человека, который инициировал события, приведшие к суду над Галилеем ( Galileo Galilei . Le opere… Vol. XV. P. 47, 88, 141, 164, 184; Vol. XVII. P. 365; см. также: Фантоли А . Галилей… С. 354 – 356 и след.). Чамполи еще в феврале 1632 года советовал Галилею «не тратить ни одного лишнего слова на немца» ( Galileo Galilei . Le opere… Vol. XIV. P. 330), но тот не внял предостережению опытного придворного и не пожалел красок, чтобы продемонстрировать убожество ингольштадтского профессора. Впрочем, как будет показано далее, в действительности у Шайнера не было возможности привлечь внимание понтифика к книге Галилея.

Что касается обвинений Урбана VIII в непотизме, то для них имелись все основания. Уже на третий день после избрания папой (август 1623 года) он сделал своего племянника Франческо Барберини кардиналом, в 1627 году – главным библиотекарем Ватикана, а в 1632 году – вице-канцлером. Впрочем, следует сказать, что кардинал-непот не злоупотреблял своим положением. Он, в частности, основал замечательную библиотеку Барберини, которая в 1902 году стала частью библиотеки Ватикана. Другой племянник Урбана VIII, Антонио Барберини Младший, стал кардиналом в 1627 году, в 1638 году – кардиналом-камерленго и главнокомандующим папскими войсками. Кроме того, он в разное время был папским легатом в Болонье, Ферраре и Романье. Брат Урбана Антонио Барберини получил в 1625 году диоцез Сенигалия ( Senigaglia или Sinigaglia , провинция Анкона) и в 1628 году стал кардиналом. Третий племянник понтифика, Таддео Барберини, стал префектом Рима и правителем древнего римского города Палестрины ( Palestrina , бывш. Praenestre ). Урбан дважды назначал специальные комиссии теологов, которые должны были решить, на законных ли основаниях родственники папы занимают свои должности. Естественно, обе комиссии дали на поставленный вопрос положительный ответ. Непотизм был весьма распространенным явлением, и кто из кардиналов – противников Урбана VIII мог с чистой совестью упрекнуть его в этом прегрешении? Воинственный Лудовизи, племянник папы Григория XV? Именно дядя Лудовизи, еще не заняв престол Святого Петра, сделал двадцатилетнего доктора канонического права сразу, ни много ни мало, архиепископом Болоньи, а затем, уже став папой, вручил ему кардинальскую шапку. Да и сам Гаспар Борджа тоже не был обделен знатными родственниками в курии. Кроме того, следует иметь в виду, что непотизм был средством укрепления власти избранного папы именно потому, что он был избираемым правителем, а не династическим. Чтобы защититься от интриг и заговоров, папы окружали себя доверенными людьми, в первую очередь – из ближайших родственников, которые занимали места в администрации и в коллегии кардиналов (см.: Scott J . B. Images of Nepotism).