Маргарет Макмиллан - Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую

Почти все считали Извольского очаровательным, способным и амбициозным человеком – но он также был тщеславен и падок на лесть, чувствителен к любой критике. Он не уступал Ламздорфу в усидчивости и внимании к деталям, но, в отличие от своего предшественника, имел либеральные взгляды и куда более широкий кругозор в отношении происходящего за пределами страны. По словам будущего австрийского министра иностранных дел Леопольда фон Берхтольда, Извольский был «румяным мужчиной среднего роста, носившим светлые волосы на пробор. Его отличали широкий лоб, приплюснутый нос, выдающиеся надбровные дуги и мутные глаза. Он всегда был безупречно одет и не расставался с моноклем» [535] Hantsch, Leopold Graf Berchtold , 49. . Хотя большинство людей считало его уродливым, Извольский очень гордился своей внешностью, носил превосходные костюмы, заказанные на Сэвил-Роу в Лондоне, и намеренно покупал обувь меньшего размера, из-за чего, по словам одного наблюдателя, походкой напоминал голубя [536] Csáky, Vom Geachteten zum Geächteten , 67. .

Он происходил из дворянской семьи среднего достатка, но родители послали его учиться в лучшую школу Санкт-Петербурга – Александровский лицей, где он познакомился с отпрысками куда более родовитых и богатых семейств. Таубе полагал, что это сделало Извольского меркантильным снобом и эгоистом. В юные годы Извольский отчаянно стремился к выгодному браку. Одну влиятельную вдову, отклонившую его предложение, как-то спросили, не сожалела ли она, что не вышла замуж за человека, который впоследствии сделал столь блестящую карьеру. «Я сожалела об этом каждый день, – отвечала та, – но радовалась этому каждую ночь» [537] В оригинале: «Je l'ai regretté tous les jours, mais je m'en félicité toutes les nuits». Bülow, Memoirs of Prince von Bulow , т. II, 325. . В конечном счете он женился на дочери еще одного русского дипломата, но ему вечно не хватало денег, чтобы вести тот роскошный образ жизни, к которому он всегда стремился. Из-за этого по Петербургу ходили слухи о том, каким именно образом получают повышения его более богатые подчиненные [538] Radziwill, Behind the Veil , 380. . Таубе, который проработал вместе с Извольским много лет, всегда ощущал, что внутри его коллеги борются между собой два человека с различными ценностями – государственный муж и корыстолюбивый царедворец [539] Taube, La Politique russe d'avant-guerre , 105. .

Англичане поначалу восприняли шаги Извольского настороженно. Британский посол в Копенгагене докладывал в Лондон о беседе со своим французским коллегой, который хорошо знал нового министра. Последний, казалось, прохладно относился к союзу с Францией и имел прогерманские взгляды [540] BD, т. IV, 219, 235–6. . К счастью для будущих русско-британских отношений, это оказалось не так. Извольский был решительно настроен добиваться соглашения с Британией, и царь, хотя поначалу и скривился, тоже в итоге дал одобрение [541] Fuller, Strategy and Power in Russia , 416. . Положение дел в России постепенно улучшалось, и революции, казалось, удалось избежать – а потому, с точки зрения англичан, им было с кем вести переговоры. В самой Англии в это время как раз сформировалось новое либеральное правительство, а министерство иностранных дел возглавил сэр Эдвард Грей, не собиравшийся упускать такую возможность. Он занял свой пост в декабре 1905 г. и одним из первых принял российского посла Бенкендорфа, уверив его в своем желании наладить отношения между двумя государствами. В мае 1906 г. в Петербург прибыл новый британский посол, сэр Артур Николсон. Британский кабинет уполномочил его начать с Извольским переговоры по урегулированию трех ключевых проблемных вопросов: тибетского, персидского и афганского. Жители этих стран даже не подозревали, что их судьба решалась на расстоянии в тысячи миль.

Переговоры были долгими и утомительными, чего и следовало ожидать от сторон, «каждая из которых считала другую лживой и вороватой» [542] Soroka, «Debating Russia's Choice», 3. , как это описал один английский дипломат. Были моменты, когда все едва не шло прахом: например, когда Извольский обеспокоился, не станет ли Германия возражать, или когда британский премьер-министр Кэмпбелл-Баннерман произнес довольно бестактную речь со словами: «Да здравствует Дума!» Тибет, на территории которого шла «Великая игра» [543] Так называлось протекавшее в конце XIX в. противостояние российской и британской агентуры в Центральной Азии. между российскими и британскими агентами, был наименьшей из проблем. Обе стороны согласились не давить на слабое местное правительство и не входить в политические соглашения с далай-ламой. Отдельным пунктом, который впоследствии сильно повлияет на будущее Тибета, шло согласие России признать верховную власть Китая над этой территорией.

Афганский вопрос потребовал больше времени, и разрешить его удалось не ранее конца лета 1907 г. Здесь русские пошли на большие уступки, признав Афганистан частью британской сферы влияния и согласившись вести дела с тамошним эмиром лишь при посредстве англичан. Взамен Британия обещала не оккупировать и не аннексировать Афганистан – но лишь при том условии, что афганский эмир будет придерживаться заключенных им с англичанами соглашений. Самым же трудным вопросом переговоров был персидский, хотя известие о получении шахом германского кредита на постройку железной дороги помогло обеим сторонам сосредоточиться на деле. Переговоры облегчались также и тем, что ради их успеха Извольский был готов зайти довольно далеко. Ле том 1906 г. в Петербурге обсуждалась идея создания в Тегеране Русско-персидского банка, что, конечно, обеспокоило бы англичан. Поняв это, Извольский твердо заявил: «Сейчас мы пытаемся заключить союз с Великобританией, и наша политика в Персии должна быть подчинена этому обстоятельству» [544] Taube, La Politique russe d'avantguerre , 103. 106. Nicolson, Portrait of a Diplomatist , 183–5. 107. Hinsley, British Foreign Policy under Sir Edward Grey , 158. . После долгих споров о демаркационных линиях было решено, что на севере страны будет располагаться зона русского влияния, зона англичан на юге будет прикрывать Персидский залив и пути в Индию, а между ними будет существовать нейтральная зона. Британский посол в Тегеране предупреждал, что до персидского правительства дошли слухи о ведущихся переговорах, из-за чего оно было разгневано и серьезно озабочено. С типичным для того времени легкомысленным отношением к неевропейским государствам британское министерство иностранных дел отвечало, что персы должны с пониманием отнестись к соглашению, поскольку оно подразумевает уважение территориальной целостности их страны.

Вопрос проливов, который в прошлом так сильно осложнял отношения между Россией и Великобританией, в ходе тех переговоров не обсуждался, поскольку считалось, что будущая конвенция касается только положения дел в Азии. Однако Грей дал Бенкендорфу понять, что англичане в будущем не станут чинить России помехи в доступе к Босфору и Дарданеллам. В итоге англо-русская конвенция «содержащая договоренности по персидскому, афганскому и тибетскому вопросам» была 31 августа 1907 г. подписана в Петербурге, в российском Министерстве иностранных дел.