Жан Кокто - Эссеистика

Мне случалось переживать столь тягостные периоды, что смерть представлялась соблазном. Я привык не бояться ее и смотреть ей прямо в лицо.

Поль Элюар {74} 74 Поль Элюар (1895–1952) — французский поэт. В небольшой заметке в «Леттр франсез» от 29 апреля 1953 года Кокто писал: «Элюар, как и Пушкин, изъясняется пульсациями… Кровь Пушкина и Элюара музыкально течет по их жилам». Литературовед и друг Кокто Роже Ланн вспоминает, что несмотря на настоятельную просьбу Андре Бретона Элюар отказался писать разгромную критическую статью о поэме Кокто «Ангел Эртебиз», сказав: «Все-таки неприятно, когда тебя принуждают говорить гадости о столь прекрасной вещи». С 1942 до 1944 года Элюар не общается с Кокто из-за хвалебной статьи Кокто об Арно Брекере, скульпторе, связанном с оккупационными властями. Вот текст письма Элюара от 1942 года: «Дорогой Кокто! Фрейд, Кафка и Чаплин запрещены теми, кто восхваляет Брекера. Вы были среди запрещенных. Как же вы неправы, что неожиданно очутились среди цензоров! Лучшие из тех, кто вами восхищается и вас любят, были неприятно удивлены. Верните нам надежду. Ничто не должно нас разлучить». Однако после освобождения Элюар рьяно защищал Кокто от нападок прессы. удивил меня, заявив, что ему страшно, когда в «Бароне-призраке» я играю со смертью и рассыпаюсь в прах. Меня же больше озадачивает перспектива жизни, нежели смерти. Я не видел мертвыми ни Гарроса, ни Жана Леруа, ни Раймона Радиге, ни Жана Деборда. Моя мать, Жан де Полиньяк, Жан Жироду, Эдуар Бурде {75} 75 Эдуар Бурде (1887–1945) — французский драматург, директор «Комеди Франсез» с 1935 по 1940 год, в период расцвета театра. Кокто пишет в своих дневниках об успехе его пьесы «Отец» (1942) в театре Мишодьер, пережившей 409 спектаклей. Кокто называл Бурде «идеальным другом». Дениз Бурде — его жена, писательница, член жюри по присуждению литературной премии Медичи. Ее перу принадлежат воспоминания «Эдуар Бурде и его друзья», вышедшие в 1945 году. — вот те умершие, с которыми в последнее время я имел дело. Кроме Жана де Полиньяка, я всех рисовал, и меня подолгу оставляли одного в их комнатах. Я смотрел на них совсем близко, чтобы изучить их черты. Я их трогал, любовался ими. Потому что смерть внимательна к своим статуям. Она разглаживает их морщины. Напрасно я твердил себе, что мертвых не заботит то, чем озабочен я, что нас разделяют ужасающие дали. Я чувствовал, что мы совсем рядом, как две стороны одной монеты, друг о друге не ведающие и разделенные лишь толщиной металла.

Если бы мне не было грустно покидать тех, кого я люблю и кто еще может надеяться на какую-либо помощь с моей стороны, я бы с любопытством ожидал, когда меня коснется и умалит тень, предшествующая смерти. Я бы не хотел, чтобы она, постоянно оттягивая развязку, прикончила меня из жалости. Я хотел бы попрощаться с близкими и увидеть, как мои творения радостно займут мое место.

Ничто, связанное со смертью, не внушает мне отвращения — разве что торжественность, в которую ее облекают. Похороны мешают воспоминаниям. Когда хоронили Жироду, я сказал Лестрингезу {76} 76 Лестрингез Пьер (1931–1991) — французский драматург. Его пьеса «Трехцветный» была поставлена режиссером Луи Жуве в «Комеди Франсез». : «Пошли отсюда. Сам-то он не пришел». Мне так и виделось, что он в этот момент играет в механический бильярд где-нибудь в подвальчике Пале-Руаяля.

Похороны Бурде получились леденящими. Стоял мороз, и фотографам приходилось забираться на кафедру, чтобы поджечь магний и сделать снимок.

Смерть моей матери показалась мне легкой. Мать не впадала в детство. Она вернулась в него и полагала, что я тоже там. Она думала, что я учусь в коллеже, подробно рассказывала о Мезон-Лаффите и пребывала в благодушном настроении. Смерти ничего другого не оставалось, кроме как улыбнуться ей и взять ее за руку. А вот Монмартрское кладбище, где хоронят нашу семью, на мой взгляд, ужасно. Нас кладут в ангар. И шатающиеся по мосту пьянчуги мочатся на нас сверху.

Вчера я был на одном кладбище в горах. Оно засыпано снегом, могил там мало. Кладбище возвышается над грядой Альп. И хотя мне кажется смешным выбирать себе последнее пристанище, я думал о нашем сарае на Монмартре и жалел, что меня не зароют здесь.

Когда умер Жан Жироду, я опубликовал прощальное письмо, которое заканчивалось словами: «Скоро и я к тебе присоединюсь». Меня много ругали за эту фразу, находя ее мрачной, исполненной пессимизма. Но пессимизм тут совсем не при чем. Я хотел сказать, что если даже мне суждено дотянуть до ста лет, это равноценно нескольким минутам. Только мало кто хочет это понять — мы придумываем себе какие-то занятия, играем в карты, а скорый поезд, в котором мы все едем, мчится к смерти.

Мать Анжелика при смерти в Пор-Руаяле {77} 77 Мать Анжелика при смерти в Пор-Руаяле… — Анжелика Арно (1591–1661) — настоятельница монастыря Пор-Руаяль, связанным с именами Паскаля, Расина и идеями янсенизма. , за ее жизнь опасаются. Только что это меняет? С тем же успехом можно просто терпеливо ждать. Стало хорошим тоном постоянно осведомляться о ее состоянии и испытывать неловкость от того, что сам продолжаешь жить, как если бы жизнь была лишь ошибкой смерти. Что сказали бы те, кто томится в тюрьме и тревожно перебирает в памяти все пункты своего дела? Суд им все равно это не засчитает. Вердикт уже вынесен. Это лишь пустая трата времени.

Тысячу раз прав тот, кто с пользой употребил отведенное ему время и не стал брать на себя роль собственного судьи [20] Нужен сокрушительный гений Шатобриана, чтобы я мог вынести Рансе {272} . . Человеческая жизнь принадлежит тем, кто мнет, моделирует минуту, не думая о приговоре.

Я много чего еще мог бы сказать о смерти, мне кажется странным, что большинство людей так из-за нее переживают, она присутствует в нас ежесекундно, и давно пора с этим смириться. Разве можно бояться человека, с которым живешь бок о бок, который слит с твоей сущностью? То-то и оно. Просто мы привыкли делать из смерти целую историю и судить о ней со стороны. Правильней было бы убедить себя, что, рождаясь, мы сочетаемся с ней браком, и приноровиться к ее характеру, каким бы коварным он ни был. Смерть знает как заставить о себе забыть, она умеет сделать вид, что больше тут не живет. Каждый из нас селит смерть у себя дома и на том успокаивается; он придумывает ее, уверенный, что это аллегорическая фигура, появляющаяся только в последнем акте.

Смерть превосходно умеет маскироваться, и когда нам кажется, что она бесконечно от нас далека, она как раз рядом, она присутствует даже в нашей жизнерадостности. Она — наша юность. Наше взросление. Наша любовь.

Я укорачиваюсь — она удлиняется. Постепенно она начинает чувствовать себя уверенней. Суетится по любому поводу. Делает незаметно свое дело. Она уже не старается меня дурачить.