Петр Дружинин - Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование

Указанные выше неправомерные действия сотрудников УКГБ в отношении Азадовского и Лепилиной стали возможными вследствие следующих причин. Решение о реализации дела оперативного учета на Азадовского руководством 5 Службы названного Управления принято в нарушение требований указаний Председателя КГБ СССР № 5/с – 79 г. без согласования с соответствующим подразделением центра. Более того, оперативные материалы на Азадовского в Следственный отдел УКГБ для изучения и дачи рекомендаций по правовым вопросам не представлялись, в том числе – в период подготовки и проведения реализации дела. План реализации не составлялся. В результате неквалифицированных и непродуманных действий оперативных работников УКГБ в ходе реализации произошла расшифровка перед Азадовским проводимых в отношении него мероприятий, связанных с его привлечением к уголовной ответственности, что в последующем и послужило поводом для написания им жалоб. Этому же способствовали грубые тактические просчеты и нарушения норм уголовно-процессуального законодательства, допущенные следователем Куйбышевского РУВД Каменко, расследовавшим уголовные дела на Азадовского и Лепилину. В частности, при обыске в квартире Азадовского обнаруженный пакет с наркотиком сотрудником милиции был изъят неквалифицированно, в присутствии лишь одного понятого, работники УКГБ, как указывалось ранее, в протокол внесены не были. Указанные и другие изъяны и явились в последующем основанием для протеста и отмены судебного решения по делу Азадовского.

Необходимо отметить, что при судебных рассмотрениях данного дела в июле – августе 1988 г. в суд в качестве свидетелей вызывались сотрудники УКГБ по Ленинградской области Архипов и Шлемин. Однако по решению руководства Управления <���они> в суд не явились, что еще более усилило подозрение Азадовского о причастности органов КГБ к привлечению его к уголовной ответственности. Этому же способствовали непоследовательные показания понятых в суде, а также пояснение работника милиции Xлюпина, который заявил, что наркотик в квартире Азадовского он обнаружил в том месте, которое перед этим осматривали сотрудники УКГБ. Бывший следователь милиции Каменко, будучи допрошенным в качестве свидетеля, заявил, что все решения по делу Азадовского он принимал самостоятельно, давление на него со стороны органов КГБ не оказывалось. Кроме того он пояснил, что поддерживал контакты в период следствия с оперативными работниками УКГБ по Ленинградской области, которым передавал для оценки содержания литературу, изъятую при обыске у Азадовского. Эта литература была признана идеологически вредной, не подлежащей распространению на территории ССCP, в связи с чем сотрудники УКГБ тт. Володиным Э.В., Безверховым Ю.А. и Кузнецовым А.В. она была уничтожена, а подписанный акт приобщен к уголовному делу Азадовского.

Таким образом, при проверке доводы Азадовского о причастности сотрудников УКГБ по Ленинградской области к осуждению его и Лепилиной за приобретение наркотических средств нашли свое подтверждение. Утверждения жалобщика о фальсификации доказательств его вины путем подбрасывания наркотика в его жилище в настоящее время исследуются органами прокуратуры в рамках уголовного дела по обвинению Азадовского.

Учитывая изложенное, считаем целесообразным поручить УКГБ по Ленинградской области после принятия окончательного решения по уголовному делу Азадовского произвести служебное расследование неправомерных действий сотрудников Управления, о результатах и принятых мерах доложить в КГБ СССР.

По поводу настоящей жалобы Азадовского сообщить ему, что установлен факт неправомерного участия сотрудников УКГБ по Ленинградской области в проведенном у него обыске, и разъяснить заявителю, что к ним будут применены меры дисциплинарного воздействия.

Старший инспектор

Инспекции Управления КГБ СССР

полковник В.И. Васильев

22 сент. 1988 г.

Старший следователь

ОВД Следственного отдела КГБ СССР

майор В.П. Попов

21 сент. 1988 г.

Приведенный документ, радикально меняющий картину «уголовного дела» Азадовских, требует некоторых оговорок и пояснений.

Главная оговорка заключается в том, что доверять точке зрения Инспекторского управления КГБ СССР можно лишь отчасти, то есть не в полной мере. Нельзя не учитывать, что проверка хотя и проводилась московской комиссией, но проходила в основном в Ленинграде, а потому ряд позиций, отраженных в этом документе, был изложен со слов сотрудников Ленинградского УКГБ, пытавшихся, конечно, коль скоро дело дошло до служебной проверки, максимально снять вину с себя и нагрузить ею Азадовского и Лепилину, а заодно и следственные органы МВД. Другими словами, документ этот содержит определенную долю лжи, недвусмысленно направленной на то, чтобы доказать: граждане Азадовский и Лепилина были осуждены не случайно и не зря отбыли свои сроки.

Теперь – пояснения. В основном они касаются расшифровки сокращений и объяснения чекистских терминов, а также напоминания хронологии событий, то есть соотнесения фактов в том виде, как они изложены в приведенном документе, с реальными фактами. Все специфические чекистские термины и сокращения мы раскрываем по «Контрразведывательному словарю», изданному в 1972 году Высшей школой КГБ под грифом «Совершенно секретно». Итак:

Относительно вербовки Азадовского в 19-летнем возрасте мы уже писали выше; относительно его отказа сотрудничать – тоже. В том виде, как это изложено в данном документе («был агентом», «использовался» и т. д.), информацию следует признать умышленно искаженной.

ДГОР – Дело групповой оперативной разработки. «Заводится с целью выявления, предупреждения и пресечения враждебной деятельности группы лиц из советских граждан, а также постоянно проживающих в СССР иностранцев и лиц без гражданства, о совместном проведении которыми шпионской или иной враждебной работы получены достоверные данные».

Слова «Азадовский и его близкая связь Славинский» позволяют уточнить, какой именно группе было присвоено кодовое название «Переправа» при ее разработке органами УКГБ «с окраской антисоветская агитация и пропаганда». Речь идет о компании ленинградской молодежи, которая собиралась у Ефима Славинского в 1966–1969 годах.

Относительно того, что Азадовский и Славинский «в течение ряда лет передавали иностранцам произведения “непризнанных” ленинградских поэтов», можно заметить, что один из «непризнанных» уже был к тому времени лауреатом Нобелевской премии по литературе.