Петр Дружинин - Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование

Примите, Ваше превосходительство, выражение моей благодарности и уверения в нашем чрезвычайном уважении

Но Общество Рильке не ограничилось этими письмами. Не получив, разумеется, никакого ответа ни от советского посольства в Швейцарии, ни от посольства в ФРГ, Шторк подготовил публичную акцию – релиз, который был распространен Обществом 5 мая 1981 года. Он назывался «Акция в поддержку Константина М. Азадовского». Перечисляя в этом печатном листке наиболее важные обстоятельства уголовного преследования Азадовского – от ареста и осуждения, реакции в европейском мире до значения научных трудов, – Общество Рильке просило всех, кому небезразлична судьба русского ученого, содействовать его освобождению. Был рекомендован и наиболее целесообразный способ – письменные обращения в его поддержку, а в качестве адресатов таких писем были приведены все те же: посольства СССР в Берне и Бонне.

Благодаря Петеру Альбергу Йенсену оказалось возможным предать гласности дело Азадовского и в Соединенном Королевстве. Как видно из приведенного выше ответа Славинского, Русская служба Би-би-си могла давать в эфир только ту информацию, которая была в прессе; никакая отсебятина не допускалась.

Имея в виду это обстоятельство, Йенсен написал письмо английскому писателю, переводчику и журналисту Майклу Скэммелу (Scammel), слависту и знатоку русской литературы. В годы службы в армии он изучил русский язык на знаменитых курсах JSSL, затем получил диплом лингвиста в Ноттингеме и уехал в докторантуру в Колумбийский университет (США). В 1965 году вернулся в Великобританию и занялся переводами русских классиков, а также ранних книг Набокова, перевод которых был осуществлен при участии самого автора. В 1970-е годы Скэммел не скрывал своей позиции относительно советской власти: он стал переводчиком книг диссидентов Владимира Буковского и Анатолия Марченко, собрал и выпустил по-английски Антологию Самиздата.

Но еще более он привлек всеобщее внимание своими выступлениями за права писателей, заключенных в тюрьмы, а также как противник цензуры; с 1971 года он издавал ежеквартальный журнал «Index on Censorship». Русские реалии Скэммел знал не только по переводческой работе – он неоднократно бывал в СССР (получив в Москве прозвище Миша Скамейкин), был лично знаком со многими русскими писателями. Уже позднее, в середине восьмидесятых, Скэммел прославится фундаментальной биографией Солженицына, которая принесет ему Пулитцеровскую премию и профессорское место в США, но станет причиной охлаждения к нему со стороны его героя – по поводу этой биографии Солженицын напишет эссе «Испытание пошлостью».

Итак, весной 1981 года Скэммел получает письмо от Йенсена. Это было большой удачей: отправив 3 марта из Копенгагена в Лондон пакет с материалами дела Азадовского, Йенсен вскоре получит и ответ, отправленный из Лондона 13 марта. А 31 марта 1981 года главная газета Соединенного Королевства «The Times» опубликует подробную статью Скэммела под названием «Профессор заявил, что наркотики ему подбросили».

Последствием этой статьи Скэммела стало письмо-воззвание филологов Англии и Шотландии «В защиту осужденного советского ученого», которое подписали девять человек. Оно вышло 13 июля 1981 года в «The Times», на одной из самых читаемых британцами полос – «Письма в редакцию». Никакой надежды на то, что эта публикация состоится, изначально не было – и «The Times», и все королевство были полностью поглощены приготовлениями к свадьбе принца Уэльского Чарльза и леди Дианы Спенсер, назначенной на 29 июля 1981 года. Тем не менее шеф-редактор «The Times» – в тот момент им был сэр Гарольд Мэтью Эванс (Evans) – счел письмо английских профессоров достойным публикации.

Мы, группа университетских профессоров и переводчиков с русского и немецкого языков, и, в частности, поклонников Рильке, обращаемся к Вам, чтобы выразить нашу тревогу по поводу ареста и заключения в тюрьму знаменитого ленинградского ученого Константина Азадовского. Серьезный исследователь и критик, опубликовавший целый ряд работ (о Грильпарцере, Достоевском, Брюсове, Клюеве, Блоке, Пастернаке), Азадовский известен как ведущий советский специалист по Рильке. В марте нынешнего года он был приговорен к двум годам заключения за хранение пяти граммов марихуаны. Это обвинение, которое Азадовский последовательно отрицает и которое плохо соотносится со всем тем, что мы знаем о его характере и жизненном пути, представляется нам, не знакомым с подробностями этого процесса, недостаточно обоснованным и может свидетельствовать о судебной ошибке.

Перерыв в работе Азадовского и, возможно, ее полное прекращение нанесут серьезный ущерб сравнительному литературоведению. Кроме того, этот казус способен отрицательно повлиять на культурные отношения между Советским Союзом и Западом. Мы хотели бы посредством Вашей газеты подтолкнуть советские власти к тому, чтобы пересмотреть это дело и освободить Азадовского.

Это обращение было подписано девятью университетскими профессорами; первая подпись принадлежала той, кто это письмо, собственно, и инициировала, – Анджеле Ливингстоун. Именно она написала текст и собрала под ним подписи своих восьми коллег. Почти все они знали Азадовского как ученого и человека или же были осведомлены о его научных работах. Это было условием Анджелы – поставившие свои подписи должны были быть не просто «сочувствующими», но и «знающими». Итак, под письмом было девять подписей с указанием университетов, в которых эти люди работали. Перечислим их.

Анджела Ливингстоун (Livingstone) окончила Кембриджский университет и в 1956 году с группой кембриджских студентов впервые посетила СССР; затем жила в Австралии, с 1964 года работала в британском МИДе, а в 1966 году ей было предложено занять кафедру в новом Университете Эссекса, где она и проработала более тридцати лет. Она приезжала в СССР и позднее; в 1975 году была в Ленинграде, посещала в Москве Евгения Пастернака, поскольку творчество его отца было одним из главных направлений ее научных занятий. Благодаря усилиям Анджелы как переводчика английский читатель смог узнать произведения Цветаевой, Пастернака, Андрея Платонова. Не обошла она вниманием и творчество Рильке – ее перу принадлежит сравнительный анализ «Охранной грамоты» Пастернака и «Записок Мальте Лауридса Бригге», а также монография о Лу Андреас-Саломе, приятельнице Рильке. Через Е.Б. и Е.В. Пастернаков с ней познакомился и Константин Азадовский, который неоднократно встречался с Анджелой до событий 1980 года.

Джозеф Петер Стерн (Stern, 1920–1991), один из наиболее известных и авторитетных филологов-германистов в Великобритании. Он родился в Праге, учился в Праге и Вене, после войны был принят преподавателем в Бедфорд-колледж в Лондоне, затем преподавал в Кембридже, а в 1972 году занял профессорское место в Лондонском университетском колледже (UCL), где работал до 1986 года. Полем его научной деятельности была и долгое время оставалась немецкая литература XIX–XX веков – Ницше, Кафка, Манн, Рильке… А интерес к политической истории нашел отражение в его книге о Гитлере, переведенной на другие европейские языки.