Петр Дружинин - Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование

Под этим документом стояло пять подписей: лингвист и писатель Серен Егерод (Egerod, 1923–1995), специалист по общему языкознанию, член Датской академии наук, писатель и поэт; издатель Эрик Ван Йенсен (Vagn Jensen, 1930–1995), секретарь и член правления датского ПЕН-клуба; писатель Уффе Хардер (Harder, 1930–2002), в тот момент председатель датского ПЕН-клуба, переводчик с четырех европейских языков, член Датской академии наук; писатель и политический журналист Ханс Йорген Лембурн (Lembourn, 1923–1997), председатель Союза писателей Дании; и, наконец, профессор-славист Копенгагенского университета Айгиль Стеффенсен (Steffensen, 1927–2011), председатель датского объединения славистов, многократно приезжавший в СССР; в 1967 году он защитил диссертацию о творчестве Гоголя, а позже написал для датчан биографию Чехова…

Но главными козырями этой пятерки были не академические регалии – важна была политическая и общественная позиция «подписантов». Только Ханса Лембурна можно было обвинить в предвзятом отношении к коммунистам, тогда как остальные отличались скорее «просоветскими» настроениями. Эрик Йенсен был убежденный коммунист, имевший репутацию левого; Йенсен и Стеффенсен входили в президиум Общества датско-советской дружбы. Кроме того, и датский ПЕН не был уж настолько враждебен СССР: в 1967 году трое из этой пятерки – Егерод, Йенсен и Стеффенсен – посетили СССР как официальная делегация писателей Дании.

Это письмо было отправлено не только в Москву, но и в датскую прессу: Кай Спангенберг, в продолжение темы, поднятой им 22 января, опубликовал 2 марта в копенгагенской «Politiken» статью «Протест Дании против преследования советских писателей: Письмо в Союз писателей СССР», пересказав в ней содержание документа.

Очень ко времени – в конце февраля 1981 года – в Копенгагене собралась конференция Международного ПЕН-клуба, на которой шведская делегация официально внесла в программу конференции специальный пункт «о советском историке литературы Азадовском». И когда 25 февраля делегаты Копенгагенской конференции голосовали по пунктам итоговую резолюцию, «призыв к немедленному освобождению советского историка литературы Константина Азадовского» был принят единогласно.

Однако на судьбу Азадовского это никоим образом не повлияло – 16 марта, как мы помним, Куйбышевский райнарсуд Ленинграда вынес ему обвинительный приговор.

Скандинавские друзья были хорошо информированы, и сразу после суда – в начале 20-х чисел марта – главные газеты Дании публикуют информацию о приговоре. «Politiken» печатает уже третью статью Кая Спангенберга – «Советский диссидент осужден за наркотики. Датские писатели выступают в его защиту», а «Information» помещает большую статью Вибеки Сперлинг (Sperling) «Литературовед Азадовский приговорен к двум годам», в которой не только сообщается о приговоре, но и оглашается ставший к тому времени достоянием общественности факт об изъятии статьи Азадовского из блоковского тома «Литературного наследства».

То обстоятельство, что материал для «Information» был подготовлен именно Сперлинг – известной политической журналисткой, занимавшейся проблемами Восточной Европы, – свидетельствовал о полном понимании редакцией политической подоплеки дела. Вибека Сперлинг изучала языки в Орхусском университете, а в 1978 году сменила науку на журналистику: в 1978–1981 годах она руководила отделом СССР и стран Восточной Европы в газете «Information», а в 1981–1982 годах работала в Московском бюро как корреспондент датской «Politiken». Впоследствии она многие годы провела в СССР и России в качестве политического журналиста датских СМИ; особенно много писала о правах человека. Но в 2003 году МИД России запретил ей въезд – вследствие ее «некорректных» статей о войне в Чечне.

Несмотря на безуспешность первых усилий, ПЕН-клуб продолжал защиту Азадовского. Летом 1981 года два национальных ПЕН-клуба Европы (немецкий и швейцарский) избрали Константина Азадовского своим действительным членом. Эти действия вполне укладывались в практику ПЕН-клуба тех лет – помогать гонимым писателям и журналистам как из «стран народной демократии», так и из СССР.

27 июня 1981 года на своем ежегодном собрании такое решение было принято швейцарским отделением ПЕН-клуба (PEN club della Svizzera Italiana e Retoromanica) «в надежде, что это поможет усилиям, предпринимаемым International P.E.N. к облегчению участи писателей, находящихся в заключении». Этому решению в немалой мере способствовало то обстоятельство, что членом комитета национального швейцарского ПЕН-клуба была Магдалена Кереньи (Kerényi, 1914–2004) – исследовательница и публикатор переписки Рильке, супруга знаменитого филолога-классика Карла Кереньи.

А 14 августа в Дармштадте на конференции западногерманского ПЕН-клуба Азадовский будет принят в его члены уже как «крупный советский германист и переводчик». К этому избранию имел отношение секретарь западногерманского ПЕНа Фридрих Кристиан Делиус (Delius), литературовед по своей первой специальности, ныне известный писатель.

Возникает резонный вопрос: почему же усилия Международного ПЕН-клуба не возымели никакого действия на судьбу Азадовского и его Frau? Казалось бы, отношение советской власти ко всякого рода «творческим союзам» было вполне лояльным. Ответ заключается в том, что в Советском Союзе ПЕН-клуб считали еще и политической организацией.

СССР не имел своего отделения ПЕН-клуба, хотя после Второй мировой войны вопрос о его создании не раз обсуждался. Эта мысль возникла на фоне борьбы против атомной войны, и некоторые европейские писатели видели прямую необходимость в принятии советских писателей в свои ряды. Так высказался, в частности, Бертольт Брехт в 1955 году: «Я, как и прежде, полагаю, что Международный ПЕН-клуб, если бы в него вступили советские писатели, приобрел бы совершенно новое значение».

Руководители Союза советских писателей, обсудив весной 1955 года это предложение, пришли к выводу, что загранкомандировки лишними не будут, и подали в ЦК положительный отзыв, резонно замечая, что «было бы желательно оказать на эту пока чисто буржуазную аморфную организацию наше организующее влияние».

Однако слова Брехта о том, что со вступлением советских писателей ПЕН-клуб приобретет совершенно иное значение, воспринимались некоторыми европейскими писателями и буквально. Как раз об этом и заявил президент ПЕНа драматург Чарльз Морган (1894–1958) 14 июня 1955 года. Свою речь на открытии 27-го Международного конгресса организации в Вене, где предполагалось обсудить вопрос о вступлении советских писателей, он начал с опасности проникновения коммунистических идей, а затем уже недвусмысленно заявил:

Писатели, бежавшие от тирании, могут претендовать на нашу защиту, а писатели, являющиеся орудием тирании, не могут претендовать на то, чтобы мы их приняли.