Всеволод Воробьёв - Комендант острова Солнечный и другие

Читать дальше не хотелось. Но чтение – это пока почти единственное занятие, какое он мог себе позволить. Вернее – с чем мог справиться при помощи одной здоровой левой руки и покалеченной правой. Взяв карандаш и лист бумаги, вновь, в который раз принялся за «урок» письма левой рукой. Буквы получались кривые, а строчки расползались. – То ли дело ложка или вилка – усмехнулся он. С этими инструментами он освоился ещё в больнице. А потом, если вспомнить старинный этикет, то вилку и полагается держать в левой руке, помогая себе ножом, который держит правая. Но без ножа он пока обходился.

Зло сверкнув глазами на свои каракули, сунул карандаш между негнущимися пальцами правой руки. Медленно и с трудом написал: – я дурак. Вышло даже красивее, чем левой, но от напряжения сразу заныла вся кисть. Пришлось идти на кухню и подставить руку под струю холодной воды. Это всегда помогало. Журчанье воды в кране вызвало ассоциацию, и выплыла подленькая мыслишка – а не налить ли стопку… Он точно знал, что в буфете стоит недопитая какими-то гостями бутылка. Но тут же представил укоризненный взгляд матери. Это сейчас он дома один, но скоро она вернётся и наверняка почувствует запах. Зачем портить ей настроение. Тем более, что последние выходные оно у неё и так подпорчено репертуаром, навязанным их народному хору при Выборгском Доме культуры, где она давно занимается и даже солистка. Он вспомнил, как, придя в прошлое воскресенье с репетиции, мать рассказывала с негодованием, что их заставляют исполнять какую-то «промышленную» сюиту современного композитора, и даже с юмором спела ему пару строк из неё: – «Где бетонный перепад, перепад – там турбины зашумят, зашумят…»

А вообще-то этот Дом культуры давно был любимым местом досуга и отдыха для всей их семьи. Сестра занималась в молодёжном ансамбле «Юность», и сам он давно ли ходил туда, в студию художественного слова, а в другом коллективе пел. Так посоветовал ему после войны логопед, лечивший его от заикания, полученного в годы войны из-за стрессов. – Пойти и мне что ли опять куда-нибудь попеть – тоскливо подумал он. Но уж очень не хотелось демонстрировать на людях свою покалеченную руку.

Сознание лениво отметило отсутствие в доме жены, но и это объяснялось. Устав от его хандры и мелких беспричинных придирок, она всё чаще уходила к каким-то подругам. И от него…

И к этому, и ко всему другому он, конечно, привыкнет – потом… И перестанет стесняться руки, и, может быть, избавится от хандры, но сейчас… Хотя прошёл уже год и даже с лишним, но как всё в памяти живо…

Тогда, после не такой уж трудной, но опасной воинской службы, после года работы на Кольском полуострове, где строил он по комсомольской путёвке советский город Заполярный, и из которого, не достроив, пришлось уехать с некоторыми осложнениями; после найденной с подачи Генки Москвичева Северной геологической экспедиции, вернувшей его снова к полюбившемуся Северу, после отработанного первого полевого сезона простым топорабочим, и окончания зимних курсов радиометристов-операторов – всё было так хорошо! И второй сезон – в составе того же поискового отряда, с тем же начальником и с теми же друзьями, но уже с радиометром на шее и со статусом младшего техника-радиометриста – начался в красивой лесной Карелии, в богатой рыбными озёрами погранзоне – начался прекрасно…

А потом этот зловещий, перечеркнувший все достижения и надежды, непростительный по своей глупости и неожиданности ружейный выстрел…

После этого на какое-то время память давала сбой. Запечатлелась только череда медпунктов и больниц: в леспромхозовском посёлке и в Кандалакше, куда приехала за ним жена Рита, закрытое, как назло, на ремонт отделение полевой хирургии Военно-медицинской академии в Ленинграде, больница имени Мечникова, а потом всё же Военная академия и неутешительные слова военных медиков: – Поздно, если бы раньше к нам, если бы сразу… И беспокойные от боли ночи с наркотиками. Консультации у «светил», медкомиссия ВТЭК и инвалидность. И пенсия, как за травму на производстве…

С тоской и стыдом вспоминалось, как ему, пока забинтованная рука ещё висела у груди на повязке, сердобольные женщины в транспорте пытались уступить место. В ту пору после «чехословацких» событий в Ленинграде были не редкостью выписанные из госпиталя выздоравливающие солдаты срочной службы, а он по возрасту и внешнему виду почти не отличался от них.

Нет, нет, нет! Сколько раз он запрещал себе вспоминать об этом! Но иногда всё равно накатывало, хоть вой…

Он всё ещё стоял у раковины с мокрой рукой, ощущая, как она успокаивается, когда раздался звонок в дверь.

Недовольный, что его оторвали пусть даже и от невесёлых воспоминаний, вытирая на ходу руку полотенцем, Влад пошёл открывать.

Стоящий на лестничной площадке молодой незнакомый парень, видимо, увидел недовольное выражение его лица, поскольку не сразу нашёл, что сказать. Был он, похоже, одного возраста с Владиславом, такого же роста, одет в походное, а на его голове, несколько необычный для этого времени года, был лихо одет не то лётный, не то танковый кожаный шлем.

– Ты Влад Воронов? – заканчивая паузу с разглядыванием друг друга, заговорил он.

– Ну, я – ответил тот, – а ты кто?

– А я Власов – он чуть помедлил – Леонид. Хорошее известие тебе привёз. Тебе и твоему другу Матвееву. Но к тебе мне просто ближе было заезжать. Он замолк, словно ожидая вопроса.

– И что за известие, от кого? – не особо дружелюбно спросил Влад.

– От егеря, Мишки-бороды, я сегодня у него на базе охотился. Так он просил передать, что нашёл ваши ружья.

И тут они по очереди заулыбались оба. Влад с удовольствием отметил, что у парня очень открытая приятная улыбка. А его известие просто класс. Он уже почти привык к мысли о безвозвратности потери, считая это очередным «подарочком» судьбы. Пару недель назад Жека Матвеев, самый главный друг, пытаясь хоть как-то отвлечь от мрачных мыслей, чуть ли не насильно затащил его на охоту. На их любимую с юности охотбазу, к егерю дяде Мише-бороде. И там, возвращаясь с утренней зорьки, по неловкости Влада из-за его больной руки они сделали на неустойчивом челне оверкиль, потопив ружья и кое-что из снаряжения. Взять Владу оружие настоял, конечно, Женька, заявив, что хватит ему валять дурака и пора брать в руки ружьё. Ведь указательный палец на его покалеченной руке вполне может нажимать на спусковой крючок. И в этом была большая доля правды и надежда, что когда-нибудь он сможет стрелять нормально.

Их тогда довольно быстро «спас» находившийся неподалёку на своем челне одиночный охотник. Глубина там оказалась небольшая, и они с Жекой по шею в воде могли стоять на разросшихся корнях водных растений. Подоспевший мужик сумел поставить на киль их перевёрнутый чёлн, откачать воду и помочь им забраться в него. Наспех попробовали пропёшками поискать ружья, но на ветру они с Жекой стали замерзать, и пришлось срочно ехать на базу.