Джон Клеланд - Кельт-Друидистская Этимология

Не удивительно, что Христианская иерархия столь неожиданно потом, под громкие одобрения люда, облачилась этакой властью. Им было, воистину, презреть, нешто как в первостатях, на брутальное, животное пренебрежение и деспотизм военщины тех времён. Потом, в добродетели укоренённых старинных предрассудков, в признании мантии, они должно быть позаимствовали гораздо больше власти, чем сами б могли утвердить, коль скоро многие, этак, судейские функции не оказывались несопоставимы с их утверждённым отречением от временного, мирского судейства. Было даже так, что некоторые властные обряды исполнения [offices] закона оставались в наследиях и в правах сей нации на долгие века после утверждения Христианства,

<���стр. 9>

принятые и управляемые церковным высокопоставленным сановничеством, – в действительном смысле слова, эклезиастическим. 34 34 .– ecclesiastical в совр. принятом пер. на Русск. – церковный; однако, само слово ecclesiastic относится к архаич.-библ. «Эклезиаст'у», а значит предстаёт быть «суетным».

Христианская иерархия не скоро потом утратила весь тот судейский авторитет, и уж не настолько, конечно, насколько оный способна была возыметь, в последовании духовности: и даже к сему моменту выдерживая этакий в определённых сокрытых обстоятельствах, в большей иль меньшей степени, в многих различных странах.

В чести особенных долженствований высоким принципам Христианства, потом было так, что наши короли, надолго скованные ужасом абсурда их милитарной политики в кампаниях, в целях собственной безопасности и во спасительное благо всея-утихомирения неизбывнейших в них жажд власти, были вынуждены, если можно так выразиться, к созданию дополнительного (по остающемуся пренебрежению обывателем) класса людей мантии, «рясников» [gownmen], в качестве судей и адвокатов (скоромных), каковой счастливо существует и по сегодня: оттоль, и нисколько не прежде, истинная свобода [liberty] явилась миру ещё один раз, знаменуя новые политические горизонты. Закон и гражданское правительство изошли из хаоса, в который были погружены; и парламенты, продолжающие существовать при том даже, что утратили свои названия, превратились в советников, инспекторов-контролёров [в ориг. comptrollers (арх.)], судей и, по случаю, в слуг королей, коль того заслуживали; также, иногда в их льстецов, или кукол, чрез коррупцию или духовный блуд.

Конечно, этакий и множество других важных смыслов не могут изыскать по себе превеликую поддержку в свете лишь комбинирования известных фактов и исторических правд по удовлетворительному, разве что, объяснению слов и понятий, им относящихся, или являющихся только прописными хранителями таковых.

Если затем, в процессе разбора, подобном тому, что производился мной относительно утверждённых принципов, своевременно проведённых аналогий, и, нередко, бесcпорных импликаций и выводов, Я следовал направлению когда-либо обозначавших путь, единственный путь, сокращения (слов) к основательному утверждению

<���стр. 10>

тех смутных произвольных значений в этимологии, кои привнесли все оные справедливые упрёки в ней, будучи Eruditio ad Libitum , – моё высшее надеянье тогда таково, чтобы по осуждению иных недостач и ошибок в достижении своей цели, в идее восстановления многих ценных потерянных истин, и в преподании многих вульгарных неправильностей, Я бы мог встретить честное и беспристрастное толкование моих измышлений: к чему, в меньшем страхе обид, настолько, насколько Я не претендую разделить какую бы то ни было долю восчествований в открытии сего аналитического метода, каковое моим не является, Я могу смело добавить, что оный (сей метод) хорошо оттоль разработан, очищен от химеры, особливо очищен от предрассудков или партократии/догмы [party], способен раскрыть столь искомый, столь желаемый порядок более справедливых идей, и, с тем, не зачинает собой безысходную эпоху в анналах литературы.

Также, нельзя сказать, что сия ретривация (восстановление) Кельтского элементарного языка абсолютно подходит для изучения какого-либо из последующих языков; но этакое должно, весьма… поспособствовать определенному пополнению всех или в каждом отдельном, и в степени равной, придать большей удовлетворяющей основательности тем, кои уже сему предотнесены.

Проникновенно, конечно же, то, чтобы в целях снискания сколько-либо предпочтительного мнения о методе, это должно быть обрисовано в более прагматическом, более грамматически-состоявшемся труде; и ко всем, сложившимся здесь быть оговоркам, смею повториться, что, в правах авторства и, также, по случившейся необходимости предрасположить Публику к природе и благоприязной выгоде этакого плана, к настоящему моменту, Я могу разве-что предложить, – так, и при всех неудобствах, за его несовершенством, – единственно лишь сей образец, упредметованный по краткому изложению того плана, применительно практике; каковой, коль на то будет воля, готов отсель к публикации.

Между тем, Я весьма прошу читателя положительно довериться мне, в том, что не было с моей стороны ни халатности, ни бесчувственности обо всём непроверенном в этимологии, в этаких моих утверждениях, делаемых по различному поводу, касательно чего бы то ни было. Подчас таковое искушало, подчас следовало пути моих любопытств; но Я никогда не позволял себе ни малейшего в том послабления.

<���стр. 11>

Ибо, это было бы не менее напрасно, чем занятие архитектурой воздушных замков.

Столь же равно и к возражениям и, также, в нарочитом желании оных, в строжайших экзаменациях стороною литературных мужей, кое ожидаю от них быть предпринятыми с особенным прямодушием, скажу, что мне нет ни какой причины страшиться того, что если найдут иль не найдут они какую ошибку, (будь то к жесточайшим, ошибочным их предрассудкам), то, дескать, обратят всё к столь несправедливейшему, и, будет мне добавить, столь нелиберальному исходу, что подвергнут премногому бесчестию всея задумку моего плана. Всякий, весьма утвердительно, может находить, что это не в свойствах всея натуры, чтобы не пережить нескольких ошибок или некоей фрагментарной неустойчивости, кое к вопросу всецельности, дескать, больше, чем во всей основательно-выстроенной системе/конструкции, каковую-де, этак, и один лишь дурной кирпич сокривит или, вынутый вон, обрушит всея здание наземь.

Осуждение труда не по общему взгляду на оный, не по вкладу, но по редким исключениям в нём, есть не иное, как скандал в критике и упущение для литературы: с тем, осуждению обесчестить никого другого, как разве лишь того, кто оное сам и сотворил.

Я не желал бы, чтоб сие было воспринято и так, что мне весьма необходим этот вступительный вызов против всеобщей нечестности или неверности. Ко всея самокритичности по себе, каковым не горячечно и решительно Я и был, презрев на иллюзии своего воображения, Я не смею изъявлять столь большую уверенность в собственных суждениях, подчас возможно ошибочных, также, об ignis fatuus ко свету абсолютных истин; в особенности, когда, заблуждённый фамильярностью звучания, соединённого с пребольшой схожестью смысла, Я слишком спешно относил тогда происхождение (корня), не являвшееся наиболее предпочтенным, силе искушения в признании оного наивернейшей предуготовленности, – искушения ко всему тому, что на этом филологическом пути не должно соотнестись вызывающей или всеобщей причине для ошибки. Потом, опытным путём, Я находил в том, в изобилии причин для всесерьёзной осторожности