Александр Альшевский - Пламя Хоннодзи. Что оно осветило в истории Японии

Здесь, наверное, пора чуток притормозить и опять затронуть вопросы терминологии, поскольку слово мушкетер, само по себе красивое, применительно к Японии может вызвать некоторое недоумение. Разве можно каких-то «легконогих» (асигару по-японски) оборванцев, бесчинствовавших на улицах Киото во времена смуты «Онин», уподоблять Д’Артаньяну и его друзьям, которые мчаться на своих конях навстречу опасностям в красивых плащах и шляпах под энергичную музыку М. Дунаевского. Разумеется нельзя. У этих асигару не то, что плащей и шляпы, и порток то не было. Так, одна набедренная повязка, как у борцов сумо. Размахивая мечами, всей оравой они врывались в лагерь противника. Основной ущерб архитектуре Киото и его жителям нанесли именно они, поскольку вволю занимались поджогами и мародерством. Если перевес был на их стороне, смело шли в бой, а чуть что не так, сразу врассыпную, забыв про стыд и реноме воина. А что требовать от крестьянина, попавшего из деревни в город и просто обалдевшего от его великолепия?! Сегодня они на стороне «восточной» армии, а завтра, глядь, уже воюют за «западных». Да, далеко им было до молодцов капитана де’Тревиля.

Однако надо же было кому-то быстро перемещаться по разным закоулкам и переулкам, лазить по крышам, перелезать через заборы, да мало ли что надо было делать такого, что требовало быстрых ног и отсутствия штанов, которые только мешали решению всех этих тактических задач в стесненных условиях города. А самураю в его доспехах это было не совсем удобно и даже как-то не к лицу. Крестьянам же, да и примкнувшим к ним ронинам, это было, наоборот, очень даже удобно и к лицу, поэтому они с превеликим удовольствием принялись опустошать как саму столицу, так и ее окрестности. Разве их можно называть мушкетерами? Конечно, нет! Да и мушкетов у них не было. А откуда им взяться? Тогда даже аркебуз не было. Вот и приходилось «легконогим» обходиться мечом или палкой. А что, тоже оружие. Особенно, если сзади да по затылку…

Даймё воюющих провинций довольно быстро оценили все преимущества «легконогого» братства и стали формировать из него пехотные отряды лучников и копейщиков. От палки, правда, пришлось отказаться. Не тот эффект. Особо прозорливые и состоятельные даймё дали в руки «легконогим», не всем, конечно, а тем, кто посообразительнее, довольно дорогие «игрушки» – мушкеты, т.е. начали создавать вид пехоты, вооруженной мушкетами. А как такую пехоту называли в европейских армиях 16—17 вв.? Правильно! Мушкетеры. Как только представился случай японские мушкетеры сразу доказали на деле, что не уступают своим европейским коллегам. Пример? Пожалуйста. В 1575 г., словно торжественно отмечая тридцатилетие отечественного ружья, мушкетеры Ода Нобунага и Токугава Иэясу буквально в клочья разнесли в Нагасино непобедимую прежде конницу Такэда, неоднократно воспетую в художественных произведениях. Время не остановишь, даже храбростью.

Конечно, не все, далеко не все, согласятся с изложенными выше терминологическими потугами, и по-прежнему будут полагать все эти ружья не мушкетами, а аркебузами или, скажем, пищалями. Что касается пищали, то сам по себе термин и не плох, даже хорош, но его использование может привести к некоторой понятийной двойственности. Некоторые, вполне искренне, могут принять ее за сопель, свирель или какой другой музыкальный инструмент. И будут правы! А как тогда прикажете называть славных пехотинцев – пищальщиками что-ли?! Уж лучше «легконогие»… По всему выходит, что от пищали следует отказаться, исключительно ради ясности. А так, что в свиристелях плохого? Недаром же Снегурочке так нравилось, когда Лель играл на этом инструменте.

А вот аркебуза – другое дело, да и аркебузир – звучит гордо, хотя и немного непривычно. Здесь можно долго спорить, что привезли португальские купцы: старые аркебузы или новые мушкеты. Одни будут настаивать на том, что португальцы специально набили трюмы корабля старьем и намеревались «впарить» его аборигенам. В Европе они и даром уже были не нужны. Впрочем… На дармовщинку и в Европе желающие нашлись бы, но тогда – прощай гешефт. А без него купцу ну никак нельзя. Другие будут держаться мнения, что, мол, все произошло случайно, по воле неба так сказать. Вряд ли португальцы намеревались дать в руки тем же аборигенам столь грозное оружие. Если они начнут палить из него по своим благодетелям, что тогда?

Чтобы поставить точку в подобном споре, давайте поступим так. Сначала успокоимся, а потом вспомним, куда занесло ветрами странствий португальских купцов. Верно! На остров Танэгасима. А теперь посмотрим в Большой японско-русский словарь, где ясно и четко прописано, что танэгасима – мушкет с фитильным замком. Спорам, надеюсь, конец. Кто-же станет тягаться с самим Н.И.Конрадом?!

«Послушай ка, умник. Чё ты сразу к этому, как его, Конраду не обратился? И не морочил бы голову людям, и бумагу бы не изводил понапрасну». Кто-то ведь может и так выразить свое отношение к изложенному выше, не так ли? И что тут ответить? Только одно. Приятно, черт возьми, сообщить читающей публике, что твое мнение совпадает с мнением маститого академика, высказанное, правда, значительно раньше. Вот и все.

Через шесть лет после заимствования японцами ружья настало время заимствования христианского учения. Но если ружья были заимствованы у португальских купцов за бешеные деньги, то позаимствовать христианское учение японцам удалось совершенно бесплатно, в первую очередь благодаря Франциску Ксавье, личности, навсегда вошедшей в историю Японии.

Ксавье родился 4 апреля 1506 г. в замке Ксавье близ Памплоны, столицы испанской Наварры. Учась в Париже, он знакомится с Игнатием Лопесом, больше известным под именем Лойола (Игнатий родился в замке Лойола). Лайола, защищая Памплону от французов, получает ранение в обе ноги, после чего загорается идеей духовного братства, готового всеми силами бороться с врагами католической церкви и распространять везде идеи католицизма. После долгих уговоров Ксавье вслед за молодым священником Лефевром соглашается войти в задуманное братство.

24 июня 1537 г. в Венеции Лойола, Ксавье и еще несколько человек были рукоположены арабским епископом из Далмации в священники, а 27 сентября 1540 г. папа Павел ІІІ подписал буллу, которой учреждалось «Общество Иисуса», или «Орден иезуитов», генералом которого станет Лойола. Сначала Ксавье направляется в Лиссабон для исправления веры и нравов португальцев, а из Португалии в мае 1541 г. в качестве папского легата отправляется в португальскую Ост-Индию. Так начался путь «апостола Индии» в сторону Японии. Поработав в Мозамбике и Гоа, Ксавье перебирается в Индокитай, и в Малакке (Малайзия) в 1547 г. встречается с японцем по имени Андзиро (или, может быть, Ядзиро), самураем из Сацума. Как Ксавье добрался до Малакки более менее ясно, а каким ветром занесло туда японца то этого? Занесло его туда, надо сразу предупредить, не по своей воле. У себя на родине он случайно убивает кого-то, и вынужден был скрываться. В порту Ямагава, что на юго-восточной оконечности полуострова Сацума, стоял на якоре португальский корабль, капитан которого, Альварес, соглашается вывезти Андзиро из Японии. А не сойдись в этом самом Ямагава Андзиро с Альваресом, благая весть могла и не дойти до Японии, и не надо было бы писать этот раздел, т.к. при определенной задержке дверь Японии могла захлопнуться перед самым носом миссионеров-иезуитов. Поэтому можно сказать, что порт Ямагава сыграл важную роль в распространении христианства. Кроме этого, он сыграл не менее важную роль в распространении… батата. Именно через Ямагава батат в начале 17 в. проник в Японию через Филиппины, Малайю и Китай. Для нас батат так, пустой звук, а для японцев это и еда и фураж, а главное – спирт. За это многолетнее травянистое растение рода ипомея с клубнями аж до 10 кг японцы должны благодарить испанцев, которые смогли, несмотря на все трудности, доставить это достижение цивилизации американских индейцев к берегам Японии. Между прочим, у берегов Ямагава отменно ловится полосатый тунец, который в японской кулинарии занимает далеко не последнее место.