Николай Сотников - «И дольше века длится век…». Пьесы, документальные повести, очерки, рецензии, письма, документы

Таким образом, мои сочинения уцелели благодаря тому, что два коменданта поочерёдно спихивали с себя ответственность!

Выпустили меня на свободу. Радости моей не было границ, но сразу же появились и границы – мне было разрешено проживание в Петербурге с тем, чтобы я каждое утро ходил в отделение и получал паспорт на каждый день. Так я прожил две недели!

Я поделился своими горестями с одним знакомым адвокатом, защищавшим в ту пору политических. Он поехал в Сенат и стал доказывать, что я выпущен на свободу безо всяких ограничений. У него были связи, знакомства, и ему удалось познакомиться детально с новыми положениями о выпущенных на волю. В итоге пришлось обратиться к министру юстиции Щегловитову. Тот вошёл в моё положение и приказал, чтобы мне выдали паспорт на три месяца с тем, чтобы я в течение этих трёх месяцев приписался бы к одному из привилегированных сословий и получил постоянный паспорт.

Получив временный паспорт, я отправился к себе на родину в Мологский уезд, в город Мологу. В этом городе жили четыре мои сестры с мужьями, которые были хорошо известны местному начальству. Сейчас же мне представили мещанского старосту с тем, чтобы он приписал меня к мещанам города Мологи и выдал документ на жительство. Староста этот сказал, что он считает для себя честью приписать человека с такой судьбой, как у меня, к мещанскому сословию. Вскоре меня прописали и выдали постоянный паспорт и свидетельство мещанина города Мологи.

После того, как я был выпущен из Шлиссельбургской крепости, все тогдашние либералы [33] Это, скорее, сочувствующие оппозиции. Нынешний термин противоположен. хотели со мною познакомиться. За это время я приобрёл массу новых знакомых. Так я познакомился и с моей будущей женой – племянницей писательницы Марии Валентиновны Ваксон.

Переехав в Петербург, я сразу же вошёл в круг учёных. С этих лет стали издаваться мои книги. Вот некоторые из них: «Откровение в грозе и буре», «Периодические системы строения вещества», «Менделеев и значение его периодической системы для химии будущего », «В начале жизни», «Из стены неволи», « Основы качественного физико-математического анализа», «Законы сопротивления упругой среды движущимся телам», «Начала векториальной алгебры в их генезисе из чистой математики », «В поисках философского камня», «На войне » (об этой книге хочу сказать особо – это мои воспоминания о втором годе Первой мировой войны, мне довелось побывать на передовых позициях), «Повести моей жизни» и многие другие.

Немало я работал и как редактор, организатор ряда изданий. Под моей редакцией выходили такие книги, как «Введение в дифференциальное и интегральное исчисление и дифференциальные уравнения», «Техническая энциклопедия», и, наконец, «Детская энциклопедия»

Одной из наиболее значительныхмоихработ была книга, вышедшая в свет под названием «Христос» – это история народов в свете естествознания. Название придумал не я – у меня был другой вариант – длинный и слишком наукообразный. Мой издатель – Ионов – обратил внимание на то, что у меня очень много упоминаний о христианстве и посоветовал в целях привлечения читательского внимания назвать моё сочинение «Христос».

Так в книгах началась моя новая жизнь. Жена моя, по призванию актриса, посвятила свою жизнь моей работе. Она помогла мне во всём, читала корректуры и даже научилась делать для меня кое-какие вычисления.

В настоящее время я работаю над применением астрономии к метеорологическим явлениям. Я пришёл к заключениям, что наша погода зависит не только от перемены солнца, но и от всего нашего галактического космоса. Для доказательства этого тезиса нам придётся переделывать все метеорологические таблицы солнечного времени на звёздное. Эта работа представит большие трудности, но провести её совершенно необходимо для определения влияния галактики на метеорологические явления и даже на землетрясения. Землетрясения вообще, по моему убеждению, бывают тогда, когда местность подвергается притяжению галактики при суточном вращении земного шара.

Кабинетная работа не стала для меня единственной. После выхода из Шлиссельбургской крепости я сразу же познакомился с Лесгафтом, который пригласил меня читать курс химии. Так я стал профессором химии, начал свою преподавательскую деятельность.

Вместе с тем я немало ездил по России, читал лекции по самым разным отраслям знаний, в том числе, кстати и по авиации. Читал даже лекцию в авиационном училище о культуре и научном значении воздухоплавания.

В Академии Наук СССР я являюсь почётным членом. Я представил туда четыре научных труда: «О частоте землетрясений », «О влиянии электрического и магнитного поля планет на устойчивость их орбит», «Об абберации и вращении наблюдательной базы» и о том, что сила тяготения распространения со скоростью света.

Да, я поставил свою жизнь исключительно научной деятельности, в которой вижу главное орудие для будущего счастья человечества. Насколько хватит сил и сейчас отдаю всё своё время и все силы науке, и мне часто вспоминается стихотворение, которое я повторял ещё в юности много раз:

Вот и судите сами, одна жизнь мною прожита или две! Всё-таки, наверное, – одна, потому что нет революции без науки и нет науки без революции.

Удивительнейшие бывают в истории совпадения: в тот день 30 июля 1946 года, когда родился автор этих строк, в посёлке Борки Ярославской области скончался человек, которого мы по праву можем называть Ломоносовым XIX и XX веков. И датировка эта сомнения не вызывает, ибо прожил на свете Николай Александрович Морозов 92 года! При этом он работал до последнего мига своей жизни. Правда, список долгожителей столь почтенных можно продолжить: это и классик бразильской и мировой литературы Жоржи Амаду, и классик исландской и мировой литературы Халдор Лакснес, и наш корифей, писатель и академик Леонид Леонов, и величайший Гёте, который незадолго до своего 82-летия завершил вторую часть «Фауста», а в самый последний день своей жизни залпом прочитал французскую книгу о революции в Париже 1830 года, и 87-летний академик Павлов, и, скажем, наш несравненный карикатурист Борис Ефимов, который открывал свою юбилейную выставку в 100 лет, и 100-летний хирург Ф. Углов. Всё это так, но все они не сидели почти 30 лет в могильных казематах Петропавловской крепости и в крепости Шлиссельбургской!