Вячеслав Бондаренко - Легенды Белого дела

По мере учебы гимназист не забывал и свою давнюю мечту: поступить на военную службу. Будучи в третьем классе, он с разрешения отчима побывал на маневрах, наравне с солдатами совершил 72-верстный марш и участвовал в «бое за взятие города». «Мои родители, — вспоминал Александр Павлович, — сначала сильно беспокоились, чтобы я не огрубел среди солдат, но при мне, ребенке, солдаты были всегда сдержанны и деликатны, и я ничему худому от них не научился» [464] . В свободное время гимназист шел на плац и внимательно наблюдал за учебными занятиями солдат, а «чтобы развить в себе волю, додумался до такого своеобразного приема — приказывал будить себя по ночам, тщательно одевался и, борясь со сном, начинал шагать по комнатам или же выходил из дому и шел в те места, которые ему казались особенно страшными и жуткими» [465] .

Пятнадцатого апреля 1899 года Саша Кутепов пережил тяжелую потерю — смерть матери. Отец вызвал его домой, в Холмогоры, телеграммой, но в живых мать Александр уже не застал, она скончалась за несколько минут до его приезда, перед смертью благословив его портрет. За пять дней до этого умерла только что родившаяся дочь Кутеповых Маша. Смерть новорожденной сестры и матери словно заставила Александра другими глазами взглянуть на свою учебу. Начиная с 1899 года из его аттестатов исчезают «двойки», он начинает хорошо учиться даже по тем предметам, которые давались ему с наибольшим трудом. Возможно, уже тогда Александр твердо выбрал для себя дальнейшую судьбу: он будет поступать в пехотное юнкерское училище на правах вольноопределяющегося 1-го разряда. Отныне и навсегда служба, вернее служение, займет в жизни Кутепова главное место. Как отмечал его сослуживец и подчиненный, генерал Б. А. Штейфон, «чтение, театр, музыка, не говоря уже о балах, танцах, не увлекали его. <���…> Александр Павлович довольно скоро сходился на службе с сослуживцами, подчиненными и начальниками, но когда приходило время расставаться, отходил от них равнодушно. Вообще, в его отношениях к людям всегда существовала какая-то внутренняя сдержанность, что, несомненно, было следствием основной черты его характера — замкнутости» [466] .

Но вернемся в самое начало XX века. Собрав необходимые документы и получив разрешение отчима, Кутепов 9 июля 1901 года был зачислен в ряды Архангелогородского резервного батальона (того самого, с которым еще гимназистом проделал свой первый учебный поход), а 7 сентября, сдав вступительный экзамен, стал юнкером Санкт-Петербургского пехотного юнкерского училища, которое как раз в 1901 году было переведено на трехлетний курс обучения. О том, что с призванием Александр не ошибся, свидетельствуют скупые строки послужного списка: производство в младшие унтер-офицеры, младшие портупей-юнкера, а 11 июля 1903 года великий князь Константин Константинович [467]произвел Кутепова в фельдфебели, минуя звание старшего портупей-юнкера «за отличное командование сводной ротой на смотру». «Фельдфебельские нашивки на погонах показывали мне, что он лучший во всех отношениях, — вспоминал Кутепова-юнкера его преподаватель генерал Н. Н. Головин. — Чрезвычайно выдержанный, он всегда и во всем подавал пример дисциплинированности. Простой в обращении со своими сверстниками, он вместе с этим умел поставить себя так, что, когда отдавал распоряжения как фельдфебель роты, эти же сверстники исполняли его приказания точно и беспрекословно. <���…> А. Кутепов заражал своих сверстников и жаждой знания. Много пришлось мне после 1903 года иметь учеников, но смело могу сказать, что столь сильно жаждущих военных знаний, как А. Кутепов, я встречал редко» [468] .

В отличие от гимназии в училище Александр стремился быть первым во всем. Строевые приемы он осваивал даже по ночам, упорно занимался фехтованием (и в 1904 году получил приз как лучший фехтовальщик училища). Тот же Н. Н. Головин описал выразительный эпизод: «Я пришел на одну из репетиций. В списке юнкеров, которые должны были отвечать, числился и А. Кутепов. Перед тем как я начал вызывать к доскам юнкеров, ко мне подошел А. Кутепов. Он обратился ко мне с просьбой разрешить отложить его опрос до следующего репетиционного дня. По принятому в училище порядку подобные отказы допускались только в случае болезни. Но на мой вопрос о причине отказа А. Кутепов, несколько сконфуженно, но открыто смотря мне в глаза, тихо сказал, что во вчерашний вечер ему неожиданно представился случай быть в театре, и это помешало ему подготовиться. Меня поразила честность его ответа. Сколько учеников на его месте позволили бы себе „спасительную“ ложь, сославшись хотя бы на внезапную „головную боль“… Поэтому в ответ на заявление А. Кутепова я сказал ему, что хотя формально я должен был бы поставить ему ноль, но я ценю „правду“ его ответа и буду спрашивать его в следующий раз. В следующий раз А. Кутепов блестяще выдержал „заложенную“ репетицию.

Впоследствии, когда мы встретились с А. Кутеповым в эмиграции, он сам рассказал мне, что случай с отказом произвел на него большое впечатление. Он очень колебался: сказать правду или „защитную неправду“? В училище порядки были строгие, и он рисковал полученным нолем испортить себе многое. Однако после долгой внутренней борьбы он все-таки решил сказать правду. Идя к моему столу, он был уверен, что я отнесусь формально, и он получит свой ноль.

Подобная моральная честность осталась у А. П. Кутепова на всю его дальнейшую жизнь. И не она ли именно привлекла к нему сердца его подчиненных, товарищей и начальников?» [469]

Девятого августа 1904 года Александр Кутепов был выпущен из училища с производством в подпоручики. Как один из лучших выпускников, он имел право выбора части и остановился на 85-м пехотном Выборгском полку, который к тому времени находился на Дальнем Востоке, где шла Русско-японская война. Помимо этого факта, на выбор новоиспеченного офицера оказало влияние также место дислокации полка в мирное время: родная Новгородская губерния. После короткого отпуска подпоручик отбыл к месту нового служения, 30 сентября 1904 года он прибыл в полк и сразу же принял боевое крещение: 22-я пехотная дивизия, в которую входил 85-й Выборгский полк, прикрывала отход 4-го Сибирского корпуса.

В Японской кампании Кутепов принял участие в качестве офицера полковой команды охотников, то есть разведчиков (с 9 мая 1905 года — помощник начальника команды). Знавший его в те годы офицер А. А. Шеин вспоминал Александра Павловича так: «В то время не было лысины и бороды, маленькие усы, вся фигура была более сухая, худощавая и юношески подтянутая, только глаза были те же, но в них было меньше грусти и часто вспыхивали искорки задора. <���…> Два раза по приглашению А. П. я участвовал в его ночных экспедициях, предпринятых для разведки производимых японцами работ. Как правило, в ночь, предшествовавшую такой разведке целой командой, А. П. производил таковую сам с одним или двумя из своих охотников, тщательно подготовляя успех действий команды и часто рискуя собой лично, он старался довести до минимума риск в действиях своих подчиненных. Все его ночные разведки — а они происходили чуть ли не 2–3 раза в неделю, — носили отпечаток тщательной подготовки, продуманности, почему и потери всегда были очень незначительны». Запомнилось Шеину и то, что «скромного, всегда аккуратно и по форме одетого подпоручика Кутепова трудно было уговорить выпить одну-две рюмки водки, а о том, чтобы он играл в карты, — мне и слышать не приходилось» [470] .