Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны: 2013-2021 [litres]

Без ложной комплиментарности заметим, что Захарченко легко представить в доспехах легионера, или в шлеме и накидке гладиатора. И в княжеском облачении тоже можно его вообразить.

Но сколько я не принаряжал мысленно в разнообразные доспехи Порошенко, Турчинова и Яценюка – получался какой-то карнавал, не очень даже смешной.

А Зеленского?.. Боже мой, Боже.

Кому-то не понравятся эти мои заметки; но если всерьёз – признайтесь! – вы же не можете этих персонажей вообразить на войне?

Однажды мы подробно обсуждали предков Захарченко. Генеалогическое древо не рисовали – я чистил вяленую рыбу, мне было не до этого, – просто говорили. Впервые на моей памяти Захарченко взял половину воскресенья на выходной. Сказал: ни с кем не соединять. Баня всё-таки…

– Сработали гены, – рассказывал Захарченко: – отцовские, дедовские, прадедовские. У меня дед кадровый военный, прадеды прошли войну офицерами, отец воевал. Так что на генном уровне, с молоком матери всё это впитывалось. С детства помню обсуждения каких-то боёв, позиций, почему эта дивизия смогла, а эта не смогла. Сама обстановка в доме позволила мне восполнить нехватку знаний: гены подсказали, что делать. Одному из моих предков Александр Суворов подарил серебряный рубль за переход Альп. Рубль от Суворова – это… понимаешь. История была в роду, с этим рублём связанная. Мой батя очень психовал, когда женился на матери, – хотел ей этот рубль показать, а он пропал – растворился у кого-то из родни. Отец рассказывал, что, когда вывозили и раскулачивали семью – а в семье было шестнадцать детей, – то прабабка просила прадеда, чтобы он продал этот рубль и купил хлеба. А прадед сказал: «Слышь, мать, не тебе его давали – и не тебе его продавать». Рубль он сохранил, а из шестнадцати детей до Сибири доехало восемь – остальные от голода умерли. Такие нравы были.

Получается, в роду есть рубль от Суворова, шашка от Платова – за Бородинское сражение, и маузер у меня хранится – от Фрунзе.

– Предки были красные?

– Наган лежит и от Врангеля.

– Захар, там точно «Тихий Дон», – коротко сказал мне третий человек в нашей компании, улыбчивый, обаятельный и очень умный Саня из Москвы; я и сам, признаться, о том же подумал. Саня уже разбирался в генеалогии Захарченко. – Слушай дальше, – посоветовал он.

– Да. Дальше, – рассказывал Захарченко. – У брата остался кинжал – от Махно… И один из моих предков получил наградную саблю за Варшавский поход… Вот у меня сейчас лежит шашка и две сабли. Саблями я сейчас кручу – отрабатываю удары – двумя руками. Полтора килограмма веса, на локоть нормально ложится… А на Отечественную войну из нашей семьи ушло 26 человек, вернулось семь.

– Идеальный русский род, – говорит московский Саня: – Суворов, Платов, Кутузов, Фрунзе, Врангель, Махно…

– Будённый тоже был, – напоминает Захарченко.

– В роду семь героев Советского Союза, – добавляет московский Саня.

– Просто род большой, – поясняет Захарченко.

– Прабабки, прадеды, ветвится род, фамилия, естественно, не у всех Захарченко. На кладбище заходишь, ограда большая, там лежат два моих деда – Мишка и Ефим. Они оба с геройскими звёздами. У одного фамилия Непраный. Есть в роду Гайдуки. Бабка Машка вышла замуж и после замужества стала Загайдачная. Дед Мишка посмертно получил звезду героя за Курскую дугу – лётчик, герой Советского Союза. На Украине по количеству наград мой род входит в десятку семей. Род разветвлённый – в семье было по шесть, по семь, по восемь детей. Если у меня у самого только официальных четверо детей… И всех кормить надо.

– Пришлось целую страну отвоевать, – рискованно шучу я. Московский Саня ласково жмурится.

Захарченко не реагирует.

– Платов – знаешь, за что дал шашку? Не поверишь, – вдруг вспоминает он. – Легенда рода! Казаки во время Бородинского сражения стояли в резерве. Потом отправились по французским тылам. Нарываются на обоз. Один из моих предков видит генерала в сапогах, – а тогда за пару сапог можно было коня хорошего взять, – ну он и пошёл за сапогами. Снял с генерала сапоги, а в сапоге письмо – какая-то переписка, связанная с Наполеоном. Сапоги себе оставил, а бумаги отдал – читать он не умел, тем более по-французски. Тут Платов шашку наградную ему и вручил – за грабёж, получается, – Захарченко посмеивается.

– Первая награда была у меня – присвоение есаульского звания, – рассказывает он дальше. – Атаман Козицын подарил шашку, папаху и бурку. Наградили за десятый караван оружия, который я подогнал.

– Это ещё когда Славянск был, – поясняет московский Саня.

– Да, – говорит Захарченко. – До меня никто нормально караваны не проводил. А я десять караванов провел без единого потерянного Камаза. У меня на двенадцатом была потеря и на восемнадцатом. По одному Камазу.

Когда мне вручали есаула, слова Козицына были такие: «Казак потомственный, но не идейный». Они проверили, что я казак потомственный по крови – посмотрели по бумагам всех дедов, у них с этим строго, – но на идейного я не тяну, – без улыбки иронизирует Захарченко.

– Потому что в папахе не ходишь, – то ли шутит, то ли всерьёз говорит московский Саня.

– И не ходил никогда в папахе, – отрезает Захарченко; через минуту он завершил тему так: – Вот у меня жена спрашивает: что ты с этим кинжалом всё время? А он у меня от прапрапрадеда, старый уже! Большой казачий кинжал, который удобен в бою. «Вот ты, – жена говорит, – его хранишь, чистишь… и что ты с ним только не делаешь!». Ну это же не мой, говорю, кинжал, а предка моего… Сыну его передам.

Если б на Украине имели силу принципы наследства и крови, то род Захарченко проходил бы разряду национального достояния, а все эти временщики в киевской власти – числилась бы по ведомству дурных анекдотов.

Про четвёртого ребёнка Захарченко я знаю одну историю. Он как-то вскользь обмолвился, но рассказывать до конца не стал – я сам уже догадался.

Когда начался Майдан, весь этот киевский бедлам не очень трогал Захарченко, и на то была недосказанная им причина: они с женой хотели ребёнка, но забеременеть не могли. Пробовали лечиться – результата не было. Всё шло к тому, что Захарченко с женой собирались на время съездить в Аргентину пожить – там, сказали, толково помогают в подобных вопросах. Средства, как вы понимаете, позволяли Захарченко уехать за океан хоть на год.

Вместо этого он поехал сначала в Харьков, потом на Майдан, потом создал свой боевой отряд, потом перегнал восемнадцать караванов с оружием, а потом стал удачливым боевым командиром.

А когда уже вовсю пошла война, и Захарченко получил два первых, но, увы, не последних ранения, – тогда жена и забеременела, безо всяких врачей. Потому что, когда смерть всё время рядом, жизнь берёт, вырывает своё.