Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны: 2013-2021 [litres]

Дмитрий Трапезников в общих чертах и ярких деталях рассказывал мне о том, как шло «мирное строительство» молодой страны.

– Я тогда ещё был главой Тельмановского района. Мы приехали на инаугурацию всем коллективом из Тельманово. И уже через неделю было большое собрание: в зале сидели все главы городов. Мы не знали друг друга с Захарченко. Помню, идём по коридору, и я ему говорю, что хотел бы попасть на приём. Он говорит: а заходи ко мне. Я прихожу к нему через два часа, рассказываю, что собираюсь проводить круглый стол по энергосбережению и по инвестициям. Говорю, что нужно сделать так, чтобы предприятия работали в замкнутом цикле. Пшеницу собрали, положили на элеватор, элеватор отдал хлебозаводу, хлебозавод хлеб выпек и продал. В результате – все деньги здесь. Он сказал, что ему всё это очень интересно и что он приедет на круглый стол. Так мы с Захарченко и познакомились.

Общаясь с Трапезниковым – мы вместе ехали в сторону Новоазовска, – я особенно удивлялся, что он с одной и той же интонацией рассказывает о вещах, казалось бы, несовместимых.

– …Вот здесь мы налетели на украинскую колонну… С этой лощины нас обстреливали… – и уже через минуту: – В Тельманово мы одними из первых выдали учителям зарплату, одними из первых организовали банк. Я приехал в Донецк, говорю: мы открываем банк. Они говорят: надо то-то и тото. Говорю: у меня всё готово. Мне говорят: «Что вы тут рассказываете? Люди месяц всё необходимое готовят!» Говорю: завтра вечером можете приехать принимать у меня банк… Правда, сутки там все у меня работали не покладая рук, но и мебель мы нашли, и компьютеры, и всё. Нашли банкиршу – женщина до этого работала в «Райффайзене», и вот до сих пор работает. – И тут же: – А вот здесь я диверсантов задержал. Они были не местные, побежали, не зная дороги, и прибежали в тупик. Я уже знал, что они в тупик бегут. На машине подъехал, я в «гражданке» был, вышел с автоматом… – И через минуту – опять про хозяйство, с тем же невозмутимым видом.

– У вас какое образование? – поинтересовался я.

– Я закончил по первому образованию Строительную академию – инженер-строитель. Там же спустя время защищал кандидатскую. Закончил Академию управления: менеджмент, экономика, и экономико-правовой факультет Национального университета.

– Три образования?

– Да, так сложилось. Хотел учиться.

В который раз с внутренней усмешкой вспоминаю киевскую пропаганду про донбасских «братков и бандитов», взявших власть.

Я попросил его охарактеризовать Захарченко.

– Могу рассказать следующее: каким я увидел его в первый раз и нынешний Захарченко – совершенно разные по восприятию. Он совсем по-другому говорил тогда. Сегодня у него уже поставленная речь. Да, он учится. И надо понимать, какая у него нагрузка: если даже в нашем масштабе нагрузка была сумасшедшей, когда там всего лишь Тельмановский район – 14 тысяч население; а когда вся республика… Тем более и война, и гражданская жизнь – всё вперемешку. Понимаешь: время пролетело быстро, в иные дни вечером казалось, что то, что было утром, – случилось неделю назад. Столько было информации, столько решений, что постоянно ловил себе на мысли: а когда это было? Вчера или час назад? Конечно, бешеная нагрузка, и, да, Захарченко очень изменился. Он начал ориентироваться в политике, в госстроительстве. Я пришёл в донецкую администрацию в конце декабря и приступил к обязанностям где-то после новогодних праздников. И я ему сразу сказал, что нужно выстраивать штатное расписание, систему оплаты и так далее. И он вникал во всё. Все эти талмуды, которые я приносил ему, – он всё смотрел, всё читал. Он очень обучаемый; вы у меня учитесь, говорил он, я у вас – будет у нас нормальная команда и будут результаты.

– Командный состав республики: мэры, прочие управленцы – это что за люди?

– История любой революции повторяется. Не зря когда-то Михаил Булгаков высмеивал шариковых и швондеров. Конечно, и у нас это всё произошло. Почему называли наш первый депутатский созыв «нулевым»? У многих была полная невменяемость. Они не ориентировались ни в политике, ни в экономике, ни в войне, ни в чём! Кто-то пришёл ради идеи, а кто-то пришёл нажиться. Люди абсолютно разные были.

– А много ли важных специалистов – без которых в республике как без рук – выехали отсюда? И насколько сильно они обижены на новую власть?

– Во многих случаях выехали те люди, что сидели у бюджетного корыта, а их оторвали, – спокойно отвечает Трапезников. – И для них это очень больно. Они понимают, что больше сюда не вернутся. К примеру, начальники БТИ, начальники теплосетей. Здесь было больное государство: существовала незыблемая система откатов. Те же теплосетевики показывали, что они убыточные. Что население платит тариф меньше, к примеру за газ, значит, нужны от государства дотации. Соответственно, зарабатывали миллионы. Часть отдавали своим вышестоящим руководителям. Как правило – это именно те люди, которые ожидали, что всё вернется. И теперь у них страшная ситуация: нужно самим зарабатывать…

Я посмеивался, слушая это; Трапезников даже не улыбался – он не шутил, он рассказывал вещи, простые до банальности.

Зиму с 2014-го на 2015-й все следили за событиями в донецком аэропорту.

Замайданная Украина болела за своих, как она их прозвала, «киборгов»; было понятно, что не сдавать аэропорт – государственная, на высшем уровне, принципиальная установка киевских властей: что хотите делайте, но чтоб аэропорт держался.

Тем более что оттуда было так удобно стрелять по Донецку в честь инаугураций и прочих праздников.

Характерная черта украинских СМИ: первые месяцы они даже не делали репортажей из зоны АТО. Журналистов туда элементарно не пускали – по крайней мере, на передовую: видимо, чтоб в прессу не попали известия о том, как артиллерия бьёт по городам.

Когда российские военкоры – Евгений Поддубный и Семён Пегов, Саша Коц и Дмирий Стешин, и далеко не только они, – уже выдали десятки репортажей из самых горячих точек войны, – украинские их коллеги ещё даже не расчехлили свои видеокамеры.

Первые настоящие репортажи у них начались, когда тема «киборгов» стала общеукраинской. Страна должна была знать своих героев – ну, и узнала.

Тогда в который раз выяснилось, что «киборги» ничем особенным от русских не отличаются: то есть, они русские и есть, и говорят на русском, и ведут себя так же.

Разве что, по факту, воюют похуже.

Захват аэропорта – заслуга батальонов Моторолы и Гиви.

Недаром одной из первых марок, которую выпустило ведомство Виктора Яценко – министерство связи Донецкой народной республики, – была марка «Герои Новороссии Гиви и Моторола».

Как в Гражданскую: чтоб человека признать героем, долго ждать не надо, герои нужны живыми.