Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны: 2013-2021 [litres]

Захарченко отнёсся к моим эскападам снисходительно и спорить не стал.

Однако на следующее утро та же тема вновь заявила о себе.

Похоже, Захарченко давно об этом думал. С утра глава молодого государства сказал, что республика уже есть, а чёткой и простой идеологии у неё нет. Должна быть.

– Идеология должна находиться внутри запоминающейся аббревиатуры, чтоб люди знали её назубок и могли вспомнить в любой миг, – объяснил Захарченко. – Я думаю, что идеология Донецкой народной республики будет заключаться в этих четырёх буквах: «СССР».

Скрывать не буду: я обрадовался.

Третьим на нашей, в усечённом составе планёрке, сидел мой товарищ, уже появлявшийся на этих страницах, – Саня из Москвы, фамилия – Казаков, тоже, кстати, монархист – но стремительно начавший на Донбассе леветь. Он поднял весёлые глаза, и перевёл взгляд с главы на меня и обратно.

– А расшифровать? – спросил Саня.

– Свобода. Потому что мы воюем за свободу. Справедливость. Потому что свобода без справедливости – это не свобода. Равенство. Потому что справедливость начинается с равенства. И ещё с одним «с» я пока не определился.

«Семья? Сила? – подумал я. – Пожалуй, нет».

Самое желанное для меня слово я произнёс вслух.

– Социализм? – чуть смягчая улыбкой эффект, спросил я, пока все закуривали, и тоже потянулся за сигаретой, в надежде на то, что секретарь (о, тоже слово на «с») пока не зайдёт.

Захарченко посмотрел на меня иронически: опять ты за своё.

Мы закурили и, взглянув друг на друга, практически хором произнесли третье искомое слово: «Совесть!»

Это было немного смешно, будто бы мы сговорились – но никто не сговаривался; да и смеяться мы тоже не стали, потому что разговор серьёзный; может быть, самый серьёзный из всех разговоров, что мы имели за время работы.

Свобода. Справедливость. Совесть. Равенство. Лучшая из мне известных идеологий.

А то, что все составляющие этой идеологии предназначаются для русских людей – и всех живущих в братстве с русскими, включая, естественно, украинцев тоже, – уточнять не обязательно. Это и так всем нормальным людям ясно.

Равно как и мне понятно, что справедливости и равенства без социализма не бывает. Но я об этом никому не сказал на этот раз.

В итоге дело за малым: всё входящее в аббревиатуру «СССР» – однажды воплотить. Хотя бы в самых приблизительных чертах.

Пусть даже не все участники того разговора остались в живых.

Тем более, нужно воплотить.

– Надо тебя познакомить с новым главой тельмановского района, – сказал Захарченко. – Зовут его Александр Сурсяков, по прозвищу Малой: из всех глав района он самый невысокий. Участвовал в боях за Еленовку и за донецкий аэропорт. Мехвод, который первым заскочил в аэропорт на танке. Имеет наградное оружие за храбрость. Позывной у него был Кобо. Сам из Донецка. Скоро приедет сюда.

– Видел его как-то в администрации, – вспомнил я. – Невысокий, темноволосый, располагает к себе. И лицо такое, добела отмыть уже нельзя… как только что из танка, действительно.

Приехавший Сурсяков вёл себя более чем скромно, разговаривал негромко. Он был в костюме и в замечательно белой, выглаженной рубашке. Но без галстука и с верхней расстёгнутой пуговицей.

Я не столько слушал их разговоры – тем более, что не до конца понимал специфику обсуждаемого, – сколько пытался вообразить мэра Тельманово влетающим на танке в разрушенный донецкий аэропорт. Вообще говоря, это было несложно.

Единственное, что могло помешать вообразить Сурсякова в виде бравого танкиста – его совершенно русского толка, не нарочитая, природная малословность. Он больше слушал.

– На следующей неделе мы берём и водоуправление, и судомагнитное предприятие под государственное управление, – объяснял ему Захарченко. – Вы, – вдруг вспомнил он, – открыли республиканский супермаркет? Этот, как его, – здесь прозвучала чья-то (видимо, самого крупного местного предпринимателя, представителя, судя по всему, кавказских народов) фамилия, – он в шоке?

– Уже дружим с ним, – тихо отвечал Сурсяков. – В субботу был Сергей «Француз» Завдовеев, и наш… – здесь снова прозвучала фамилия предпринимателя, – сидел такой скромный: «Извините, пацаны…».

– Француз яйца ему не отстрелил?

– Нет, я его сразу попросил: не надо только убивать, – ответил Сурсяков, тихо улыбаясь.

Было понятно, что глава республики и его подчинённый шутят, только оставалось неясным, до какой степени. Речь, судя по всему, шла о людях, существовавших по принципу «Кому война – кому мать родна», и за два года войны наживших себе целые состояния на контрабандной торговле и продуктовой монополии. Теперь молодая республика заставляла их потесниться на рынках, устанавливая свою ценовую политику.

– Расскажу, почему Француз, – повернувшись ко мне, вдруг пояснил Захарченко. – Это командир нашего батальона «Легион». Он служил во Французском иностранном легионе, имеет орден – Крест французского легиона. Мог бы жить во Франции… Причём в самом начале событий здесь – весной 14-го, – мы его чуть не задушили – удавку на шею накинули и немного с ним поговорили, уверенные, что он засланец. Оказалось, нет. Француз очень хорошо стреляет из лука – с трёхсот метров глаз может выбить. Увлекается всей этой ерундой.

Мэр, он же Малой, он же Кобо, покивал головой, и тут же, понимая, что время его ограничено, спросил про своё:

– Александр Владимирович, а Первомайский карьер?

– Сань, карьеры тоже возьмём. У нас есть закон о недрах, не нужно ничего выдумывать. По этому закону все недра принадлежат нам, народу. Собранием коллектива назначается дирекция и юрлицо переходит под государство… Твоя задача – собрать всю необходимую информацию: мне необходима раскладка по социальной ситуации.

– У меня есть.

– «Ниву» я тебе нашёл. В понедельник заберёшь.

– Спасибо. И, Александр Владимирович, там мужик у нас есть – награждён Шахтёрской Славой III степени.

– У меня тоже есть Шахтёрская Слава, – вспомнил Захарченко.

– …мужик не попадает ни в одну программу – а ему нужен уголь.

– Выйдешь, на стол мне письмо положи. У Елены Ивановны подпишешь, поставишь факсимиле.

– Просто мужику хорошему помочь хочется.

– Давай-давай. Сколько ему угля нужно?

– 3,5 тонны.

– Сань, я тебе дам денег, пусть он, короче, сам купит. Это просто даже смешно.

– У меня нет финансов.

– Я дам тебе финансы. Передашь ему. Скажи: от главы государства большое спасибо за Шахтёрскую Славу III степени. Деньги, скажи, дал глава государства. А я, скажешь от себя, на свои купил конвертик.

– С аптекой как там у вас? – решив вопрос, мгновенно переключился на другое Захарченко.

– Аптека уже неделю работает – люди довольны.