Илья Мазурук - Над Арктикой и Антарктикой

Протяженность авиатрассы, начинавшейся в Фэрбенксе, составляла шесть тысяч пятьсот километров, она пролегала над одним из самых суровых районов нашей страны, зато путь над морем (через Берингов пролив) был в этом случае минимальным. Преимущество принятого варианта заключалось также в том, что большую часть года на большей части трассы преобладала устойчивая антициклональная погода. Крупные (по сибирским меркам) населенные пункты — Магадан, Якутек, Киренск — делили трассу почти на равные участки. Важно было и то, что конечный пункт — Красноярск — лежит на Транссибирской магистрали. Отсюда самолеты могли следовать к фронту уже по железной дороге.

Нужно сказать, что до войны состоялось лишь несколько перелетов между Чукоткой и Аляской. Большая часть авиатрассы оставалась «терра инкогнита» — даже точных карт местности к тому времени ещё не существовало, да и магнитные компасы работали в этом районе ненадежно. Но выбирать, как говорится, не приходилось. В кратчайшие сроки необходимо было изыскивать строительные материалы и доставлять их в труднодоступные места, сооружать жилые и служебные помещения, завозить горючее и смазочные материалы, организовать на аэродромах техническую и метеорологическую службу, связь, обеспечить питание летного и технического персонала, всех строителей трассы. Мне потребовалось бы долго перечислять специалистов, начальников и командиров различных степеней, рядовых сотрудников, и все равно я не смог бы назвать имена всех тех, кто в тяжелое для Родины время вложил огромный труд в дело создания воздушного моста, соединившего два континента.

В небывало сжатые сроки были построены аэродромы, созданы необходимые службы. В мирное время по существовавшим в авиации нормативам на подобное строительство ушло бы не менее четырех лет, а тогда все сделали за десять месяцев.

В чукотском поселке Уэлькаль, например, пришлось единственным трактором разравнивать галечную косу. Для посадки боевых самолетов место малоподходящее, но выбора не было. Из Владивостока на двух судах привезли деревянные рейки и гвозди. Стояла глубокая осень, морозы, море штормило. С большим трудом удалось переправить на берег гвозди, многие тонны гвоздей. А деревянные рейки пришлось сбросить в море. Расчет был прост: волной их прибьет к берегу. Прибить–то их прибило, но раскидало на несколько километров. Собирать их и вслед за этим таскать на себе пришлось строителям — автомашин не было. Решетку, сколоченную из реек, уложили на гальку, утрамбовали глинистым раствором (глину нашли на месте). Полудеревянная, реечно–грунтовая взлётно–по–садочная полоса была тем не менее готова к сроку и потом ещё много лет служила исправно.

Возле маленького поселка Маркове, приютившегося в тундре на берегу реки Анадырь, пришлось под аэродром занять огороды местных жителей, вырубить кустарник, выкорчевать пни. Вместе с группой строителей работало все население поселка, даже школьники на носилках таскали на полосу глинистый грунт с реки и утрамбовывали его. Осенью и зимой помог мороз, а летом настелили на полосе металлические листы, доставленные по реке.

К началу перегонки самолетов и этот аэродром вошёл в строй и обеспечил перелеты боевых машин. Управление ВВС оперативно организовало подбор летного состава и обучение полетам на американских боевых самолетах (некоторое их количество уже получили морским путем). Под руководством полковника Н. Романова из 25 полков были отобраны наиболее подходящие кадры и сформирована перегоночная авиадивизия из пяти полков.

В августе 1942 года весь состав авиадивизии прибыл по железной дороге в Красноярск, а затем транспортными самолетами Аэрофлота был доставлен в намеченные пункты авиатрассы. И в дальнейшем все перевозки по трассе — и людей, и грузов — обеспечивал специальный авиаполк в составе 28 экипажей под командованием В. А. Пущинского. Очень пригодился и богатый опыт полярных авиаторов. Многие полярные летчики, инженеры, техники, связисты вошли в состав перегоночной авиадивизии.

В конце сентября 1942 года авиатрасса уже действовала, началась перегонка боевых самолетов на Аляску. Одновременно, правда, шли и интенсивные работы по достройке аэродромов, улучшению организации служб. Перегонка самолетов осуществлялась эстафетным методом. Каждый из пяти авиаполков работал только на своем участке трассы, старательно изучал его особенности, — как говорится, привыкал к трассе. В пункте назначения, передав машины соседнему полку, летчики возвращались к месту базирования на закреплённых за полками транспортных самолетах.

На Аляске, в Фэрбенксе, была организована советская военная миссия по технической приемке самолетов, которую возглавлял полковник М. Мачин. Наш летный и технический состав под руководством американских и советских специалистов изучал передаваемые нам самолеты: Р-39 «Аэрокобра», средние бомбардировщики Б-25 и А-20 «Бостон», а также военно–транспортные самолеты Си–47. Все машины имели, конечно, конструктивные и прочие особенности. В целом у них были неплохие тактико–технические данные.

Большие трудности для советских авиаторов создавал вначале языковой барьер. Все инструкции и надписи в самолетах были, естественно, на английском. Кроме того, принятые на Западе единицы измерения приходилось постоянно, даже и в полете, переводить в метрическую систему мер: галлоны — в литры, футы — в метры, мили — в километры. Несмотря на новизну обстановки и трудности одновременного изучения языка и авиационной техники, большинство наших летчиков и техников хорошо справлялись с делом. Инструкторы–американцы удивлялись их способностям. Вскоре между советским и американским персоналом установилась атмосфера взаимопонимания и доброжелательности. Однако нельзя сказать, что все авиаспециалисты из США, занятые на трассе, энергично помогали нашей армии. Одни относились к делу с душой, другие — в рамках служебных обязанностей, с американской расчетливостью, а третьи всячески тормозили темпы поставок самолетов.

Перелеты осуществлялись, как правило, группами. Вёл такую группу лидер–бомбардировщик — командир подразделения или опытный летчик. В экипаже его самолета были штурман и радист. За лидером следовали в строю самолеты–истребители, а замыкал строй второй бомбардировщик — помощник лидера. Он следил за всеми самолетами и в случае необходимости сопровождал отстающих или тех, кто шел на вынужденную посадку. Бомбардировщики и транспортные самолеты перелетали по трассе в большинстве случаев в одиночку. До войны считалось непреложным правилом, что большие полеты в Арктике, в полярных областях могут выполняться только опытнейшими экипажами при наличии хорошего запаса горючего, продовольствия и соответствующего аварийного снаряжения на борту самолета. О таких перелетах много писалось в центральной печати как о значительных достижениях. Да так оно и было. Однако война заставила пересмотреть привычные «нормативы».