Илья Мазурук - Над Арктикой и Антарктикой

Недалеко от Элизабет — Сити находится историческое для авиации место — большой обелиск в честь братьев Уилбера и Орвилла Рант, совершивших именно здесь самый первый в истории полет на самолете с мотором. Наш маленький коллектив, конечно, посетил это место. Возложили цветы, сфотографировались у обелиска.

13 октября четыре краснозвездных самолета поднялись в воздух, вышли в Атлантический океан и через Багамские острова легли курсом на остров Пуэрто — Рико. Через двенадцать часов полета прибыли в Сан — Хуан — экзотический зеленый городок со старинной испанской морской крепостью. Русских здесь видели впервые и принимали весьма приветливо.

После ночевки — второй этап: над островом Тринидад, над группой Малых Антильских островов к устью реки Ориноко. На британской базе в отличие от американской строгие английские чиновники держались прохладно. Да и местный климат был для нас, полярников, непривычен. Ночевки на улице в своеобразных «спальнях» под сетками от москитов и летучих мышей–вампиров, да ещё при одуряющей влажной духоте, оказались мучительными, особенно если учесть, что с деревьев целыми ночами неслись дикие звуки неизвестных нам обитателей леса. Отдохнули мы плохо и улетали с радостью.

Очередной этап перелета привел нас через Гвиану к устью Амазонки. Более двух тысяч километров мы прошли за одиннадцать часов. Полярные летчики привыкли к трудностям длительных полетов в Арктике. А здесь мы наслаждались — лететь, конечно, было интереснее и легче, чем в белой пустыне полярных льдов. Экзотика!

С погодой и ориентировкой никаких проблем. Надежный автопилот позволял часами не держать штурвал, один из двух пилотов мог спокойно отдыхать. К услугам экипажа были спальные места, кухня, холодильник, кофе, бифштексы…

Однако экзотическая Амазонка нас несколько разочаровала: бесчисленное количество проток, рукавов, а при более близком знакомстве — мутная вода с мириадами микроорганизмов и полчища москитов в воздухе. Бразильский портовый городок Белен, где мы совершили посадку, приютился на южном берегу одной из проток, у самого океана. Нам пришлось гостить здесь несколько дней, готовясь к опасному перелету через Атлантический океан.

Путь неблизкий — две тысячи восемьсот километров, почти на пределе возможностей самолета. А океан есть океан, с ним шутки плохи. 21 октября мы вылетели в полдень с расчетом пройти ночью над океаном и с рассветом прибыть в Дакар. В жаркий день перегруженные горючим самолеты взлетели с трудом, да и весь этот перелет оказался очень трудным. Над океаном — циклон, дожди, грозы. Сильная болтанка исключала возможность пользования автопилотом. В общем восемнадцать часов, проведенные в воздухе, дались нам с большим трудом. К концу полета страшная усталость одолевала экипажи, но утром 22 октября все четыре самолета благополучно сели около Дакара, в лагуне Батерст. В то время, кроме катера–бензозаправщика и причальных бочек, здесь не было никаких авиационных служб. Нам предложили ночевать в отдаленном туземном поселке, но, догадываясь о москитах и санитарных условиях хижин, мы устроились отдыхать в самолетах и благополучно проспали целый день. А вечером вылетели на Касабланку.

Ночной перелет над Западной Сахарой, через Канарские острова. Тринадцать часов в воздухе, и мы совершили посадку на военной английской базе около Рабата. Гибралтар совсем рядом, заманчиво лететь вдоль побережья Средиземного моря. Но там немецкие самолеты могут легко расправиться с нашими тихоходами.

Шестой перелет, Касаблапка — Триполи, выполняли над Алжирской Сахарой, подальше от моря и войны. Опасность встречи с фашистами и здесь существовала, но через девять часов полета мы благополучно совершили посадку в морском заливе острова Джерба, близ Триполи. Ночевка тоже была тревожной, поскольку то и дело летали какие–то неизвестные самолеты. Мы спрятали наши «каталины» под деревьями на берегу острова, замаскировали их ветками, закрыли чехлами красные звезды. Спали в землянке около самолетов, опасаясь вдобавок змей и скорпионов, о наличии которых нас специально предупредили, так что ночь прошла почти без сна.

26 октября взлетели с рассветом, легли курсом на Каир. Семь часов спокойного полета над Ливийской пустыней, благополучная посадка на реке Нил. Но здесь задержались надолго. До сих пор мы сами выбирали маршрут, сами определяли время вылета в зависимости от погоды и готовности самолетов, а теперь пришлось с большим трудом добиваться разрешения на перелет до Багдада. Как гостей нас опекал посол, но и с его помощью разрешение было получено не сразу. За несколько дней мы осмотрели город, пирамиды, музей. Страдали от непривычного климата, влажной жары, но попытка купаться в Ниле кончилась для меня временной госпитализацией. Врачам пришлось насквозь «промыть» меня, чтобы избавить от каких–то зловредных нильских микробов, поражающих почки человека. Наконец нам предложили перелететь в Касфари, на Суэцкий канал. А отсюда спустя пару дней мы вылетели в Багдад через Иерусалим, Мертвое море и Сирийскую пустыню.

Сделали круг над Вифлеемом, где, согласно Библии, родился Христос, и через семь часов благополучно сели на озере Хаббапия, около Багдада. Конечно, мы посетили этот исторический город — даже и не раз, поскольку разрешения на перелет в Баку опять не давали. Наступил ноябрь, наша тревога усиливалась.

Наконец 5 ноября мы вылетели на Родину самовольно, точнее, при молчаливом согласии местной администрации. Штормящее Каспийское море исключало посадку в Баку, мы пошли прямо на Астрахань, и через семь часов полета я подобрал на Волге симпатичный песчаный бережок, где мы и приводнились у деревни Ушаковка.

Помню отлично: теплый, ясный осенний день, четыре, гидросамолёта после долгого перелета наконец–то причалили у русского берега. Тут, может, впервые понял я выражение «воздух Родины». На радостях, что осталось позади все «не наше», заграничное, державшее нас долго «на тормозах», мы, как говорится, расслабились, устроили пиршество с рыбаками. К осетровой рыбацкой ухе отлично пригодился ром, подаренный нам в Сан — Хуане. Подняли на деревья антенну, бортрадист Алёша Челышев установил прямую связь с Москвой, с радиоцентром Главсевморпути. В Подмосковье, оказывается, уже утвердилась ранняя зима, все водоёмы замёрзли.

Два дня отдыхали, купались, приводили в порядок себя и самолеты. А мой заместитель по полярной авиации Аркадий Каминов нашел–таки для нашей посадки еле пригодную акваторию без льда па Химкинском водохранилище. Пришлось немного рисковать — садились под проводами высокого напряжения. Так и закончился наш необычный кругосветный перелет.