Михаил Дегтярь - Репортер

Спустя почти 30 лет я рассказал Роману об этом случае. Он долго смеялся.

А в 1984 году в Доме кино была премьера картины «Легенда о Сурамской крепости» великого Сергея Параджанова. Ажиотаж зашкаливал – ведь это был первый фильм Параджанова, снятый им после тюремного заключения…

Дом кино оцепили. Была даже конная милиция. Пройти было нереально, и я кружил вокруг Дома кино как ястреб, лихорадочно просчитывая пути проникновения. Вот, думал я, вот тебе момент истины: попадешь туда – будешь себя уважать, не попадаешь – грош тебе цена как авантюристу…

И тут я увидел самого Сергея Параджанова. Он приближался к Дому кино, а сзади него стремительно колыхалась свита.

Такой шанс в жизни больше не выпадает. Я подбежал к Параджанову и сказал, прямо глядя ему в глаза:

– Я студент ВГИКа, знаю все ваши фильмы наизусть, хотите покадрово перескажу вам «Тени забытых предков»?

– Что хочешь? – весело блестя глазами, спросил Параджанов.

– В кино хочу, – скромно ответил я.

Параджанов царственно кивнул, свита расступилась и приняла меня в свои объятия. Так я и оказался в зале…

Но все это было значительно позднее.

…Задача пройти в издательство «Коммунист» была сложной, ведь само здание и вся его начинка в виде различных партийных газет относились к ЦК Компартии Азербайджана. Там, например, находилась одна из старейших большевистских газет «Бакинский рабочий», в создании которой принимал участие Иосиф Сталин, и совершенно бессмысленная партийная газета «Коммунист».

В этом же здании располагалась газета с удивительным названием «Вышка». Название это никак не соотносилось с высшей мерой наказания, – она освещала развитие нефтяной отрасли республики, рассказывала о героических буднях азербайджанских нефтяников. Многие достойные журналисты работали в «Вышке».

Для прохода внутрь я не стал ничего особенного придумывать. Увидел, как через проходную проносят запакованные бакинские кондиционеры, пристроился к рабочим, подхватил с кем-то тяжеленный ящик и спокойно оказался внутри помещения. В моих глазах читался еще совсем недавний бригадир канализационного хозяйства станции Баладжары и потому мой внешний вид не вызвал у милиции никаких сомнений, – по сути, я и был рабочим классом на тот период своей жизни…

Поднявшись на восьмой этаж в «Молодежку», я остановился в недоумении – куда идти дальше? Интервью Каспарова – для какого это отдела? Спорт? Искусство? Был я весьма дремуч в этих вопросах.

Увидел табличку «Отдел спорта». Думаю, понесу сюда. Если ошибся, поправят. Захожу. В глубине комнаты за пишущей машинкой сидит парень лет тридцати с длинными усами. Смотрит на меня. Ироничные, насмешливые глаза. Да, думаю, не выгорит у меня здесь.

– Интервью с Каспаровым нужно? – спросил я голосом известного журналиста.

– А вы кто такой? – поинтересовался усатый.

– Какая разница? – выдавил я из себя. – Интервью нужно или нет?

– Да кто вы, откуда?

– Не буду я вам на всякие провокационные вопросы отвечать. Нужно интервью – берите! Нет, я пойду в другую газету, здесь их много – вон, в «Вышку» понесу.

Парень рассмеялся. Встал, подошел ко мне и протянул руку:

– Игорь Щеголев, заведующий отделом.

Это был тот самый Игорь Щеголев, который в 1990 году эмигрировал в Израиль, взял там имя Йосеф Шагал, стал депутатом кнессета, членом фракции «Наш дом – Израиль». Автор романа «КГБ в смокинге» под псевдонимом «Валентина Мальцева» и без псевдонима – глава ассоциации «Израиль – Азербайджан». А затем Игорь даже стал послом Израиля в Белоруссии…

Так мы подружились.

Интервью Каспарова было опубликовано через два дня под оригинальным заголовком: «Шахматы – это моя жизнь, но моя жизнь – это не только шахматы». Заголовок был явно где-то украден.

Вообще, скажу я вам, делая небольшое отступление, заголовки – это больше журналистское искусство. Много лет спустя, уже работая в «Комсомольской правде», я понял это раз и навсегда. Все эти жалкие потуги нынешних газет – «Коммерсанта» или «Московского комсомольца» – ничего не стоят. Школа современного заголовка зародилась и погибла в «Комсомолке» 80-х.

Школа была действительно великой. Заголовки рождались на планерках и «топтушках» методом мозгового штурма. Кто выкрикнул заголовок, который завтра будет опубликован, никто не фиксировал. Авторство не регистрировалось. Дивиденды не выплачивались.

Однажды я поехал в командировку в Керчь, где написал «подвал» об освобожденном секретаре комсомольской организации, который хотел, тем не менее, чтобы его воспринимали как рабочего человека. Для этой цели он распорядился повесить на Доске почета свою фотографию и назвать себя слесарем-сборщиком. Советский бред становился все более бредовым. Только-только началась перестройка, и несчастный комсомольский вожак не мог, очевидно, решить, что выгоднее – быть комсомольским лидером или работягой. Рабочие написали об этом письмо в редакцию, и меня отправили в командировку.

Заметку (а в «Комсомолке» все называлось заметками, даже «подвалы» на пол-полосы) я писал в керченской гостинице и передал ее с помощью стенографистов.

Вернулся в Москву в день выхода заметки. Раскрываю газету и начинаю рыдать. Не от материала, конечно, а от заголовка.

«Тоска почета»!!!

Заголовок на порядок лучше самой заметки!

Ну кто это чудо придумал? Кому бутылку поставить? Полдня бегал, пытался выяснить, так и не узнал. Кто-то выкрикнул, кто-то записал, какой-то линотипист набрал строку из типографского металла – гарта… Концы в воду. Так и не узнал.

Так что в «Комсомолке» были легендарные «заголовщики».

К собственным достижениям по части заголовков отношу интервью с Маргаритой Тереховой, названное «Мастер Маргарита» (она тогда собиралась играть Маргариту в театральной постановке знаменитого булгаковского романа), и репортаж с завода шампанских вин, озаглавленный «И ты, Брют?». Только ленивая газета потом не украла этот заголовок про сорт шампанского с наименьшим содержанием сахара…

Все эти истории будут значительно позже, а сегодня я держал в руках свежий номер республиканской газеты «Молодежь Азербайджана», в котором опубликовано подписанное моей фамилией интервью с Гарри Каспаровым.

Наступала очередная фаза моей комбинации. Несмотря на страшное заикание, я очень хотел пробиться на радио и телевидение.

В Азербайджане, где все было схвачено, у меня не было шансов. В этой республике я был никем, у меня на тот момент не было ни одного влиятельного знакомого, и все ходы я должен был придумывать сам. И если в газете еще как-то можно было напечататься, то радио и телевидение исключены были полностью.

Как раз в то время я увлекся творчеством братьев Ибрагимбековых – старшего Максуда и младшего Рустама.