Михаил Дегтярь - Репортер

…Памятник Самеду Вургуну стоит в сквере у здания Азербайджанской железной дороги, и начальник Бакинского отделения в любую минуту мог полюбоваться своим великим родственником прямо из окна кабинета.

Быть родственником Вургуна в те годы многое значило. Шел 1977 год, коррупция была в самом расцвете. Всякие родственные связи с великими людьми поощрялись властью. Потому у большого железнодорожного начальника руки были развязаны, вел он себя властно, независимо, и многое ему прощалось. Был он очень грубым, о его жутком характере слагали легенды. Рассказывали, что он безумно любит женщин. Чуть ли не все молодые сотрудницы Бакинского отделения прошли через его комнату отдыха.

Много лет спустя сын Самеда Вургуна Вагиф Самедоглу рассказал мне, что одну секретаршу Родственник полюбил прямо на своем рабочем столе, и каким-то образом эта пикантная история стала известна всему Бакинскому управлению. Девушке пришлось уволиться…

Говорили, что Родственник много воровал.

А кто тогда не воровал в Азербайджане? Только я – бригадир канализационного хозяйства станции Баладжары, ведь единственное, что я мог украсть, – ту самую вонючую проволоку, с помощью которой чистил канализационные коллекторы.

Короче говоря, я придумал, как изменить свою жизнь.

Ясно было, что только этот самый Родственник может мне помочь. Но если я просто приду к нему, он меня не примет – кто я такой для него? Какой-то бригадир? А если и примет, то наорет на меня и только ухудшит мое положение.

Значит, нужно было попасть к нему во время совещания, когда помимо самого Родственника будут еще и другие начальники – при них он не позволит себе меня унижать.

Путем долгих разведывательных действий мне удалось узнать, когда будет ближайшее совещание, на котором должны присутствовать начальники всех подразделений Бакинского отделения Азербайджанской железной дороги.

Проходили такие совещания очень помпезно. Не знаю, как сегодня, но в те годы железнодорожники в Азербайджане очень любили появляться в форменных мундирах. Если на других железных дорогах, как правило, такую одежду не надевали, то в Азербайджане это считалось большим понтом. Униформа эта была сродни военной. У каждого начальника было звание. Различить их можно было по нарукавным знакам различия в виде пятиугольника с золотистыми галунами и по петлицам на воротнике мундира. Причем галуны можно было купить готовые в магазине, а можно было заказать в Москве (!) из тесьмы, шитой золотом. Что азербайджанские начальники поголовно и делали.

Я надел свою вонючую робу, взял моток проволоки, сел на электричку и поехал в Баку.

Пройти в здание управления для меня проблем не было, поскольку я был сотрудником этого самого управления.

А вот попасть на совещание было значительно труднее, и я решил сделать это с помощью силового варианта. То есть просто отодвинуть секретаршу в сторону.

Что и было выполнено.

Я ворвался в приемную, краем глаза увидел вскочившую секретаршу, которая, обалдела, очевидно, от этого странного человека с мотком проволоки на плече… Что ей было делать? Пока она размышляла, я ворвался в кабинет. И замер.

Эта картина была достойна кисти как минимум Рубенса. За длинным столом сидели в роскошных парадных мундирах породистые мужики с черными волосами и усами. Во главе стола восседал Родственник Самеда Вургуна. Солнце играло на золотых галунах. В глазах у меня потемнело, я замер в дверях.

В громадном кабинете повисла пауза. Никто не понимал, что происходит – как здесь появилось это плохо пахнущее животное с мотком проволоки на плече?

Первым пришел в себя Родственник. Его генеральские галуны злобно блеснули.

– Кто такой? – брезгливо спросил он. – Как здесь оказался? Кто позволил?

Я набрал в легкие воздух, сделал пару выдохов, еще раз вдохнул и стал абсолютно спокойным. С этого момента на всю мою дальнейшую жизнь я перестал бояться начальников, перестал бояться заходить в самые высокие кабинеты.

Я четко прошел к столу Родственника, представился.

– Я приехал к вам в Азербайджан не по своей воле, а по распределению после окончания Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта. На сегодняшний день я единственный в республике специалист с высшим специальным образованием по водоснабжению и канализации! А меня послали работать бригадиром канализации. Это нормально? Если я вам не нужен – отпустите меня, если нужен – дайте мне работу по квалификации.

Краем глаза я видел, как у моего непосредственного начальника, отвечающего на Бакинском отделении за водоснабжение и водоотведение, по внутренней шифровке так называемого НОДВОД, отвалилась челюсть. Это был Мовсум Юсупович Гусейнов – очень интеллигентный человек. С его очаровательной дочерью Фаридой я совсем скоро буду работать в газете «Молодежь Азербайджана». Потом она станет дипломатом. Последнее ее место работы – посольство Азербайджана в Москве. Но что Мовсум Юсупович мог сделать?

Все должности, связанные с водоснабжением на железной дороге, продавались. Ведь в Азербайджане всегда было плохо с водой. А Азербайджанской железной дороге принадлежали сотни километров водопроводных линий, к которым можно было подключать людей за деньги.

Потому должности, связанные с водоснабжением, были золотым дном!

А ведь это было время расцвета коррупции в Азербайджане. Всюду работали так называемые цеховики: в одних подвалах шили какие-то майки, в других лудили полиэтиленовые пакеты, – зарождалась новая азербайджанская мафия.

В этой ситуации мне никакая должность не светила. Тем более я чужак, случайная птица, залетевшая в эти края. Кто я им? Зачем я им?

Но я все рассчитал правильно. Родственник не мог в этой ситуации выгнать меня из кабинета. Ведь все было на глазах у других людей. И он стал играть в демократа.

Родственник обратился к Гусейнову.

– Почему я ничего не знал? – закричал он, явно любуясь тембром своего голоса. – Что за бардак!

Непонятно, а почему Родственник должен был знать об этом? В отделении под его началом служили тысячи человек. Знать про каждого, тем более про такую мелкую сошку, как я, – много чести самой сошке.

Все за столом притихли. Гусейнов стоял белый и тихий. Родственник явно наслаждался мизансценой. Я подарил ему этот сценарий, и я должен был быть вознагражден.