Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихотворения и переводы. Роман в стихах. Из переписки. Том II

вон там в овраг сползает в паре
с кустом с могильново чела
с арабской надписью чалма:
тут жили пленные татаре
и до сих пор ещо монгол
в чертах широких лиц мелькает
тут конь стреноженный с могил
траву колючую срывает
за ветхой крепостной стеной
другое дикое кладбище
в дупло протлившееся нишей
врос камень от веков седой
с чертами ликов человечьих
львы на надгробьях стерегут
иероглиф библейской речи
символ благословенных рук
а по брегам оврага диким
стоят враждебные гроба
крестов грозят наклонно пики
и здесь с могильново горба
там ангел над стишком рыдает
и омертвевшево Христа
тысячекратно распинает
крестов спаленных высота
в овраге же слоится глина
в колючих травах козий сад
иософатова долина
среди кладбищенских оград
у мертвых области все шире
над крышами живых листвой
шумит о иномирном мире
прапращур выросший ветлой
на тленность вечность наступает
как исполинский мавзолей
с холма высоково взирает
бойницей замок – в нем музей
теперь пропыленный архивный
недавно же руиной дивной
стоял он – на камнях трава
росла и плакалась сова
тут кость с камнями участь делит
лом разбивая улиц грязь
пласт исторический шевелит
где грузный след печатал князь {13} 13 Князь Константин Острожский – известный поборник православия в Польше XVI века – отец ево гетман литовский прославился своими победами над татарами.
величьем прошуршав прозвякав
в толпе линялополых жаков {14} 14 Жаками называли учеников академий – в Остроге была основана кн. Острожским первая греческая академия в противовес латинским иезуитским.
канонов византийских страж
в друкарню {15} 15 Друкарня – типография. шествовал под липы
взирать – приняв на лоб витраж —
на гутенберговские типы {16} 16 Типы – печатные знаки.
отец ево рубил татар
тяжолым шаршуном отвесно
а он оружием словесным
бьет иноверное – друкарь
с ним беглый Федоров {17} 17 Острожская типография была основана первопечатником Федоровым после ево бегства из Москвы. в советах
бессонных но сникают леты
и деда дело слабый внук
предаст чтоб снова коловратный
истории поток превратный
вернул стенам заглохший звук
напев восточной литургии
князь в гробе каменном давно
ево дела вершат другие
куют возмездия звено
на католических руинах
граф Блудов воздвигает тут
оплот российский – институт
святово братства {18} 18 Кирилло-Мефодиевское братство несшее миссию просветительную и политическую: граф Блудов известный государственный деятель вел в юго-западном крае политику руссификации. – в пелеринах
питомиц блудовских взрастет
братчанок долуоких племя
но и сей дуб лихое время
военным вихрем просечот

вот посреди гуляк зевак
взлетая как по ветру листик
уже гарцует гайдамак
величественный гимназистик
что в класс приходит со штыком
гранату прячет в парту важно
и романтическим огнем
чей взор полутомится влажно
ему влюбленные персты
ласкают клавиш пасть – чисты
в вечернем таинстве квартиры
пускай ночуют дезертиры
в могильных склепах шевеля
средневековых мумий кости
пускай уже дрожат поля —
грядут неведомые гости

просвищет первый соловей
весной какой то в жизни каждой
и лепестков душистых вей
в предчувствии любовной жажды
кладбищенский покроет сад —
в сосне дремучей лунный взгляд
геометрическое око
и над раскидистой сосной
над одинокой головой
звезда провисшая высоко

открыт толпе заветный парк
парк в тихих парочках таится
под шелестом древесных арк
рябь лунная на лицах тлится
наш отрок хиленький – герой
тем временем с огромной книгой
библиотечною веригой
один справляется с весной
с посюсторонним в пререканьи
и входит в вечные слова
величественные деянья
в круженьи эта голова
ему уже не плоть – не пенный
плечей девических овал
но образ гетовской Елены
о любострастьи толковал
и в гимназической пустыне
на вечеринке где от ног
скрипит и гнется потолок
где в окнах парк дремучесиний
куда один лиш барабан
доходит – бухая – до слуха
братчанке в розовое ухо
он любомудрый вьет туман
потертый локоть укрывая
Платона бедной изъясняя

когда приходит новый век
все ветхое круша уносит
недальнозоркий человек
сей вещей тяжести не сносит
все кажется ещо ему:
вот он помыкавшись по миру
вернется в милую тюрьму
обжитую свою квартиру
и все по прежнему пойдет
мир непреложный служба гости
но день пройдет пройдет и год
чужбине обрекая кости
возможно ли! воскликнет он
в надежде беженской дорожной
судьбой скитальца награжден
не смея подтвердить: возможно
так наша малая семья
на берег выброшена чуждый
все ждет на чемоданах – нужды
лет полубеженских деля
[(расформированный этап
давно сдан в ящиках в казармы
и нет давно казарм пожары
и грабежи гуляли там) ]
давно с весами ювелира
сдружилось золото колец
вторая сменена квартира
заметней горбится отец
и мать – скрывая что седеют
виски – все ниже все серей
дни тянутся ночей страшней
петлей затягивая шею
пока однажды пулемет
в ладоши плоские забьет
плеснет как из ведра водою
вдоль окон и зайдется лес
окрестный пушечной пальбою
такс за снарядом точно бес
срывается – к нему взывают
из погреба где ожидают
борьбы сомнительной конца
соседка с видом мертвеца
поспешно крестится на взрывы
– на грома летнево порывы
так бабы крестятся – но вот
утихли громы настает
молчанье – кончилось! – и к чаю
зовет сосед не замечая
молчанье чем населено
а кто то мучаясь задачей
безмолвья заслонил окно
и став за занавеской зрячей
прислушивается – висок
томит нездешний холодок
ево блуждать не долго взору:
вдали пролился плеск копыт
солдат с оглядкою бежит
приникнул сгорбившись к забору
тут всадник: взмах и блеск – и вмиг
шинель солдатская упала
и шашки отирая жало
глядит гарцуя всадник – лик
монгольский страшен и немирен
улыбкой торжества расширен

опасна буря но тревожней
ещо – затишье перемен
когда все глуше все возможней
непредставимый новый плен
несокрушимою стеною
жизнь окружает и растет
что может новою весною
внезапно рухнет через год
дождется ль этово крушенья
тот ротмистр что нашол приют
на кладбище под склепа сенью
иль пули дни ево сочтут
и выведен из гроба ночью
увидит звезды под стеной
и прах взаправду гробовой
покроет смеркнувшие очи

а наш герой лиш начал жить
порою этой необычной
впервые начал он учить
себя работой непривычной —
ходить на склады: чорный труд
потом покоя отупенье
и два осталось впечатленья
открытые случайно тут:
он ранним утром ждал других
рабочих – склад стоял высоко
с ево холма в полях далеко
был виден дождь: в столбах косых
он шол в холмах прозрачной тенью
и созерцая дымный ход
под облаков стоящих вод
герой познал самозабвенье
сознанья проблеск пронеся
в просекшем здешнее нездешним
до разделения на ся
до растворения во внешнем —
на складе в тот же день герой
клал на хомут хомут крутой
из них кривую стену строя
и вдруг строение такое
неопытным возведено
крушится на нево оно
и что же – он без перехода
в небытие перенесен
и пробуждаясь мыслит он:
жив но не смертной ли природы
испытанная тьма и вот
неощутимый переход
ее от жизни отделяет
движенья чувства дни места
все горстью праха отлетает
взять – дунуть и ладонь пуста