Мария Кротова - Бавыкинский дневник. Воспоминания двадцатого века

Эпизод 3.В этот же «бородаевский» период я ездила на попутном грузовике в райцентр – город Маркс. И вдруг в ларьке увидела очередь: продавали маленькие круглые булочки. Я их давно не видела. Карточки в это время уже были отменены. Я постояла в очереди и купила штук десять, привезла домой, вот была радость!

Таких эпизодов много было, включая подмешивание отрубей, которые нам выдали в Энгельсе. Из них я пекла нечто вроде блинов в палец толщиной. Снять со сковороды их было нельзя, ели ложками.

И сейчас я без хлеба не пью чай. Если есть хлеб – есть жизнь. И наши кошки, и наша собака едят хлеб как лакомство… Господи! Хоть бы мои дети и внуки всегда имели досыта хлеба.

Дни обычные. В пятницу пошла за хлебом, но магазин был закрыт – просто так, без особых причин. Дело житейское, – сказал бы Карлсон. Поэтому в субботу пошла снова, зашла и в библиотеку. На этот раз поход был удачным.

В воскресенье весь день шёл мелкий мокрый снег, сидела дома и чинила Вите носки. Решали кроссворды и всё такое – как обычно. Зато сегодня приехал Витя: оказывается, существует и другая жизнь, где-то там, на поверхности океана (а я живу на дне, куда не доходят не только бури, но и вообще ничего). Естественно, напекла пирогов. Два дня за две недели живу как человек.

Письмо и бандероль от Клавы из Чимкента. Маловато. Конечно, с другой стороны, спокойно, нервы сберегаю. Немного скрашивают жизнь книги. Например, Куприн. И ещё хорошо чистить снег. Если он не идёт, я чищу всё время. В Тимашёво ходить по хорошей дороге тоже неплохо, но почему-то с рюкзаком возвращаться каждый раз всё труднее. Надо бы ходить каждый день, но в метель или после заносов неохота.

Вообще говоря, взаимоотношений с модой никаких не было. Мода была впереди, а я отставала на 5—10 лет. Иногда случайно попадала в точку, но очень редко. Но это всё не было делом принципа. Так уж получилось. Когда я училась в школе, мы формы не носили. Не помню ни одного своего платья до восьмого класса. Три года (8, 9 и 10 классы) я ходила в школу в черной шерстяной юбочке и кофточке. Кофточку мне сшили в 8 классе – фланелевую, ярко-голубую. До десятого класса носила пионерский галстук. В 9—10 классах у меня были шерстяные вязаные кофточки – купленные в комиссионке, подержанные. Одна была очень красивая, бежевого цвета с красными горизонтальными полосами. На вечера или в театр я надевала белую английскую блузку, батистовую, а под горло повязывала яркий крепдешиновый бантик.

Я училась в Рязани, о моде не имела представления, как и все мои одноклассницы. Летом ходила в сарафанчике. Обувь? В 7—8 классах я донашивала ботинки моей мамы – высокие, почти до колена, со шнуровкой. Считала, что они очень шикарные. Потом ходила в обычных чёрных ботинках. Туфли с перекладинкой на шнурочках, на низком каблуке, мне купили только к институту. Чулки были чёрные, в резиночку.

На выпускной бал мне сшили платье из белого льна, с вышивкой, очень красивое, но фасон не нарядный – прямое, с отложным воротником. Туфли к этому платью у меня были такие, какие носили все мои ровесницы – белые парусиновые, на синей резиновой подошве, с синим кантиком. Чистили их, намазывая зубным порошком, разведённым в молоке. К ним полагались белые носочки.

Моя причёска? Предмет вечных насмешек в школе. Подстригалась я «под фокстрот», то есть сзади коротко, машинкой. Придерживала волосы металлическим обручем или бархаткой.

Фигура у меня была бы «ничего», но я очень стеснялась своего вдруг появившегося бюста и старалась лифчиком так его стянуть, чтобы грудь была плоской. Вот балда! Моя мама никогда не говорила мне, что девушка должна быть женственной, и я понятия не имела об изящной одежде. Дома у нас считалось, что одеваться надо чисто, тепло – и только.

До десятого класса я носила чёрное пальто из тяжёлого черного бобрика – безобразное, но тёплое. А в десятом классе мне купили новое пальто – бордовое, с чёрным «под котик» воротником фасона «шалька». Его я носила до самой войны, в нём ехала в эшелоне; на стоянке у костра прожгла в нём дырку на животе, сделала заплатку величиной с блюдце, и в нём вернулась в Москву. А вообще я всегда донашивала вещи – сначала сестры, потом мамы.

Первое модное платье мне купил папа на втором курсе института: фиолетовое шерстяное платье с круглым воротником. Круглый вырез мне не понравился: я стеснялась своей длинной шеи. Потом я узнала, что у Нефертити тоже была длинная шея и это считается красивым. Мне об этом никто не говорил. Вот что ноги у меня красивые мне сказал в десятом классе один мальчик. А вообще платьев у меня было так мало, что я могу и сейчас перечислить три-четыре платья, которые я носила все студенческие годы. Всё это были обноски от сестры и от мамы, но я привыкла к этому и не жаловалась. Всю последующую жизнь вплоть до сегодняшнего дня я донашивала старые вещи. Конечно, они были модными… десять лет назад, до того как попали ко мне.

У меня нет и не было того, что называется «одета со вкусом». Я этого не понимала и зачастую надевала вещи, которые невозможно было сочетать друг с другом и которые мне не шли. И наоборот: не носила вещи, которые были бы мне к лицу. Например, я всю жизнь была уверена, что мне, брюнетке, идут только красные цвета и оттенки, а потом, когда была уже немолодой, обнаружилось, что мне очень идёт жёлтое и ярко-зелёное.

Однажды я пошла со своим другом-студентом в ресторан «Москва». Нас пригласил ужинать его родственник, депутат Верховного Совета, приехавший из Дагестана. Мне было 19 лет. И вот я, желая произвести наилучшее впечатление, нарядилась: чудесное шифоновое лёгкое платье с сиреневыми разводами, всё в оборках (до меня его лет тридцать носила мама); выпросила у сестры её новую шикарную шляпу с огромными полями – нежно-розовую. А на ноги за неимением туфель надела белые парусиновые тапочки и белые носочки. Вдобавок тапочки были с дырками на пальцах. Я думала, что их не заметят.

Шляпу я в ресторане не сняла, но зато сняла очки! Вид у меня был, вероятно, комичный до предела. Вдобавок я ничего не видела за столом (всё-таки 7 диоптрий), тыкала вилкой наугад, подцепляя нечто странное, а потом уставилась на что-то белое в бокале и поинтересовалась: какие это цветы? Увы! Это были бумажные салфетки в бокале.

Всю жизнь я мечтала о бархатном платье – сначала о вишнёвом, потом о чёрном. Лет семь-восемь назад мне подарили дешёвый чёрный бархат, купленный по случаю. Но в ателье я не выбралась, портнихи у меня, понятное дело, не было. Бархат лежал до тех пор, пока из него не были сшиты юбки – сначала одна, потом другая – для более молодого поколения. Да и куда бы я могла сейчас пойти в этом платье?