Анатолий Горшков - Приказано: выстоять!

– Пособирали ручки, ножки, да и закопали…

– Не трави ты душу, политрук, – сквозь зубы процедил Васильев. – И без тебя тошно.

– Злей воевать будешь, – тихо сказал Тюрин.

Невеселым оказалось наше возвращение. И все же, что ни говори, мы вернулись домой. Шахтеры получили обещанные двое суток увольнения и тут же уехали. Остальные батальоны, по распоряжению обкома партии переведенные на казарменное положение, также получили сутки отдыха. Отдав необходимые распоряжения, я поехал в обком партии. Вместе со мной был и командир косогорцев Николай Петрович Ведерников. Принял нас второй секретарь Александр Владимирович Калиновский. Объяснить себе, откуда этот невысокий, худощавый человек брал жизненные силы, энергию, я не мог. Он поспевал везде, иногда мне казалось, что ему удавалось одновременно появляться в совершенно разных концах области. Когда он спал, ел, бывал дома, я не знал. Он все время работал.

– Садитесь, друзья, – Калиновский быстро пошел нам навстречу, едва мы заглянули в дверь кабинета, энергично пожал руки, усадил. Он похудел за те дни, что мы не виделись, глаза, и так глубоко посаженные, ввалились еще больше. Значит, и он не двужильный, подумал я. Значит, тоже устает.

– Что разглядываешь, Анатолий Петрович? – засмеялся он, уловив мой оценивающий взгляд, – и так красавцем никогда не был, а тут… – он махнул рукой. – Рассказывайте.

Я доложил о проделанной работе, назвал потери – трое убитых, восемнадцать раненых.

– Для двадцати фугасных бомб, пятисот зажигалок, для десятков обстрелов с воздуха вы еще дешево отделались, – сказал Калиновский. – И все же жаль людей. А в ваше отсутствие здесь много событий произошло.

Вот что рассказал нам Калиновский.

6 октября соединения гитлеровцев заняли Карачев и Брянск. Для того чтобы остановить продвижение противника к Москве, Ставкой Верховного Главнокомандования по воздуху в район Мценска в течение трех суток из резерва был переброшен корпус под командованием генерала Лелюшенко. Совместным решением командующего войсками Московского военного округа генерала Артемьева и бюро Тульского обкома партии по тревоге подняли 3,5 тысячи бойцов истребительных батальонов и 2 тысячи курсантов оружейно-технического училища и направили в корпус Лелюшенко.

– Так что почти все твои бойцы уже побывали в деле, – я выжидательно глянул на Калиновского. Он понял мой немой вопрос. – Отзывы хорошие. Туляки стоят крепко.

13

ктября пала Калуга, за ней, 17 октября, – Калинин.

– 13 октября начались ожесточенные бои на Московском направлении, – продолжал Александр Владимирович, – не считаясь с потерями, враг рвется к Москве. Наши войска в районе Мценска пока прикрывают Тулу. Вчера состоялось собрание городского партактива.

– Читайте, – Калиновский протянул нам по листу бумаги. Читаю: «О текущем моменте и задачах парторганизации.

Решение Тульского городского партийного актива от 16 октября 1941 года.

Фашистские захватчики, неукротимые в своей бешеной злобе и ненависти к нашей Родине, бросают в бой все новые банды озверевших гитлеровских разбойников… – быстро пробегаю глазами текст. – За оружие, товарищи коммунисты!

Собрание партийного актива требует от всех коммунистов и комсомольцев встать каждому, кто способен носить оружие, в ряды бойцов и вместе с доблестной Красной Армией оборонять наш город, защищать нашу свободу и честь, жизнь наших семей…

Победа будет за нами».

– Вот тебе два экземпляра резолюции, – Калиновский протягивает мне листы, – прочтете в батальонах.

В городе должен быть революционный порядок, железная дисциплина – ответственность за это ложится на всех и на твои батальоны.

– К тебе, Николай Петрович, разговор особый,– повернулся Калиновский к Ведерникову, – мы решили на твой батальон возложить охрану Косогорского металлургического завода. Ты назначен начальником обороны объекта. Трусов, паникеров, провокаторов – обезвреживайте всеми силами. Помогите директору завода Попову в организации эвакуации. Кстати, как он, позаботился о вас?

– Пожалуй, лучше всех, – ответил за Ведерникова я. – Одел в телогрейки, выдал ватные брюки, обул. Цех ширпотреба патронные сумки изготовил на тысячу патронов… Где-то армейские ремни раздобыл. Так что косогорцам многие могут позавидовать.

– Вот и отработаете директору за его заботу, – улыбнулся Калиновский. – Задача ясна?

– Понял, Александр Владимирович, – сказал Ведерников.

– А тебя, Горшков, уже ждут в управлении. Наводи порядок в своем хозяйстве, сейчас это – главное. Твоих людей отдали Лелюшенко. Побывай в райкомах. Все батальоны – на казарменное положение. Вооружать, обучать, комплектовать столько, сколько успеешь! На твоих орлов большая надежда. Паника кое-где, мародерство начинается… Организуешь круглосуточное дежурство, график завтра к тринадцати ноль-ноль мне на стол. Идите! – и Калиновский попрощался с нами.

У обкома мы с Ведерниковым расстались.

У меня чудом сохранились воспоминания бойцов Тульского рабочего полка, написанные по моей просьбе после того, как фашистов погнали от Тулы. Чудом, потому что после обороны Тулы были Брянские леса, Белоруссия, Югославия… Я привожу эти воспоминания почти полностью. Думаю, что они помогут читателю глубже окунуться в обстановку тех тревожных дней.

от бойца Тульского рабочего полка Александра Тимофеевича Алексеева.

22 января 1942 года.

В воскресенье, 22 июня 1941 года, должен был состояться очередной тур розыгрыша первенства области по футболу, и мы всеми пятью зачетными командами (детская, подростковая, юношеская, вторая и первая взрослая – всего человек шестьдесят) в самую рань, заняв целый вагон поезда на узкоколейке, отправились на металлокомбинат. До стадиона добрались быстро и весело, там еще никого не было, и мы ломали головы, как «убить» время до 10 часов, когда начинали игру детские команды. Вдруг послышались громкие восклицания – это подошли несколько человек из «Металлурга», и они очень удивились, что мы приехали всем составом в такое время. Мы напомнили, что сегодня игровой день, металлурговцы переглянулись и сказали одно слово: «Война?»

Что же делать? Конечно, в Красную Армию, кому вышел возраст. На обратном пути младшие ребята смотрели на нас с завистью – они-то, мол, в военкомат, а нам каково? Не доросли.

Война нам казалась лишь поводом для совершения подвигов. Но кто-то из пассажиров охладил: глупый, мол, народ, война – это вам не игрушка. Это — горе народное. В это не верилось и не хотелось верить. Как хороши были парадные войны в кино! Кровь и горе? Конечно, не без этого, но где-то там, за экраном. Но на фронт нас не взяли, и поехали мы, добровольцы-студенты Тульского механического института и школьники старших классов, под Дорогобуж на строительство оборонительных сооружений.