Илларион Толконюк - Раны заживают медленно. Записки штабного офицера

Тем временем от начальника одного из железнодорожных разъездов, расположенного на берегу Черного моря, в штаб округа поступила тревожная телеграмма, вызвавшая насмешки в адрес ее автора. В телеграмме сообщалось, что вблизи разъезда появилась вражеская подводная лодка. Начальник просил срочно прислать бронепоезд. Телеграмма осталась без ответа, ее посчитали плодом страха. Во-первых, никто не поверил в достоверность сообщения, тем более что оно исходило не от военных моряков или пограничников, располагавших необходимыми средствами для охраны морской границы. А во-вторых, просьба вызывала ироническое недоумение, почему нужен именно бронепоезд? Получалось, что бронепоезд надо посылать в распоряжение начальника разъезда. В округе был дивизион бронепоездов в районе Грозного, но никто и не подумал посылать его по заявкам гражданских лиц. Телеграмма казалась настолько абсурдной, что мы не стали даже наводить справку у пограничников или моряков. Вообще же сложилось впечатление, что «бдительный» железнодорожник беспричинно перепугался и впал в панику. Так оно и было.

В связи с этим эпизодом уместно вспомнить, что с первых дней войны в нашем, удаленном на большое расстояние от фронта округе распространялись различные уму непостижимые ложные слухи. Трудно сказать, исходили они от вражеской агентуры или были плодами обывательских вымыслов. Слухи эти носили преимущественно оптимистический характер, что затрудняло откровенно с ними бороться. Им, по-видимому, способствовало отсутствие правдивой информации о действительном положении дел на фронтах приграничных округов. Вначале эти слухи утверждали, что война вот-вот закончится полной нашей победой, что Красная армия перешла в решительное наступление, громит немецких захватчиков и стремительно продвигается вперед. На третий, кажется, день войны в штабе округа стали раздаваться телефонные звонки от разных лиц, большей частью служащих гражданских учреждений. Звонившие добивались подтверждения версии о том, что наши войска заняли Варшаву и захватили в плен самого Гитлера. «Не закончилась ли война?» – допытывались настойчивые голоса. Нелепость вопросов возмущала, но опровергать их или, тем более, подтверждать возможности не было. Попытки выяснить источник распространяемых слухов привели к непроверенным сведениям, будто из Москвы возвратился кто-то из работников областной газеты «Молот» и сообщил о пленении Гитлера и взятии Варшавы. Я позвонил редактору. Тот ответил, что ему ничего не известно по этому вопросу. Но людям, видимо, хотелось верить в эту версию, и более настойчивые из любопытных выказывали неудовольствие, не получив подтверждения, обвиняя нас в незнании положения дел на фронте.

В первые дни войны Генеральный штаб информировал округ о положении на фронтах очень скудно. Официальная информация почти не выходила за рамки газетных сообщений. Сначала о наших неудачах ничего не сообщалось. И все же до нас доходили тревожные сигналы, говорившие о широком вторжении на нашу территорию вражеских войск.

Из передававшихся по радио и публиковавшихся в газетах указов Президиума Верховного Совета СССР об объявлении открытой мобилизации во все большем и большем количестве областей страны было ясно, что обстановка складывается крайне неблагоприятно. Несмотря на это, в округе царили спокойствие и уверенность. Каждый из нас рвался в действующую армию, чтобы принять участие в боях за Родину. Такое настроение не обошло и меня. Товарищи по службе, отправившиеся на фронт в составе 19-й армии, наверное уже воюют, а мне приходится сидеть в глубоком тылу и заниматься главным образом бумажными делами. Ощущалось какое-то необъяснимое чувство вины перед членами семей уехавших на фронт офицеров и перед самим собой.

Неожиданно пришла телеграмма от командующего 19-й армией генерал-лейтенанта И.С. Конева, требовавшего срочно откомандировать из штаба округа в штаб армии еще некоторых офицеров. В списке значилась и моя фамилия.

Вечером 27 июня мы выехали поездом в Черкассы. На вокзале нас провожали несколько товарищей и жены отъезжающих. Настроение было приподнятым. Среди шуток кем-то из провожающих был поставлен вопрос: долго ли придется ждать нашего возвращения с победой? Сколько будет продолжаться война? Поскольку никто не вызвался ответить, я понял, что именно мне, офицеру оперативного отдела, необходимо дать ответ на неясный, но интересующий всех вопрос. И я ответил в шутливом тоне:

– Война протянется не менее трех лет, а то и больше. Так что вам, боевые наши подруги, ждать своих героев придется долго, если вы вообще способны терпеливо ждать. Не блудите тут с тыловыми крысами.

Все шумно засмеялись, уловив смысл конца ответа и, по-видимому, не придав значения словам о продолжительности войны. Несмотря на шутливый тон, мой ответ не был случайным. В глубине души я не верил в скорое окончание войны и легкую победу. Как офицеру – оператору штаба округа, недавно окончившему военную академию, мне было ясно, что Вторая мировая война расширяется. С нападением Германии на Советский Союз она вступила в новый, решающий этап. На примере Первой мировой войны, длившейся более четырех лет, можно было предполагать, что и эта война продлится долго. Со времени нападения Германии на Польшу прошло более полутора лет, а война в Европе не только не закончилась, а, наоборот, расширяется, принимая именно мировые масштабы. Даже если бы для нас сложились самые благоприятные условия, то и при этом, чтобы разгромить Германию с ее многочисленными союзниками, Красной армии необходимо пройти всю Западную Европу. Да еще не следует сбрасывать со счетов антикоминтерновскую ось Берлин – Рим – Токио. Такая грандиозная война быстро закончиться не может. Ведь это война классовая. А классовые войны ведутся с решительными целями, бескомпромиссно, до полной победы одной из сторон. На полпути такие войны не останавливаются. На этих суждениях я выразил свое предположение о продолжительности войны.

Когда поезд тронулся и затемненный город скрылся во мраке ночи, ехавшие вместе со мной товарищи снова подняли тот же вопрос. От меня требовалось разъяснить, чем я руководствовался, заявив, что война продлится не менее трех лет. Я разъяснил, как мог, развивая известную теорию о том, что современные войны ведутся массовыми армиями с мобилизацией всех людских и материальных ресурсов воюющих сторон, ни одна из которых не признает себя побежденной, прежде чем не будут использованы все имеющиеся в ее распоряжении возможности. А это быстро не делается.

Для разгрома Германии потребуется провести несколько последовательных стратегических наступательных операций, между которыми неизбежны определенные паузы. Да и на то, чтобы нашим войскам пройти обширные пространства Западной Европы с боями, потребуется немалое время… Приводил и другие доводы. Но убедить собеседников мне, кажется, не удалось. Они резко критиковали меня, обвиняя в неверии в быструю победу, в пессимизме. Мнения разошлись. Никто из нас, конечно, не мог даже мысли допустить, что Красная армия вынуждена отступать под ударами вражеских войск в глубь своей территории и терпеть одно поражение за другим.