Джарон Ланье - На заре новой эры. Автобиография отца виртуальной реальности

Некоторые из первых бихевиористов смотрели на всех свысока – словно у них было право заявлять, что других людей можно проектировать в лаборатории или в обществе – как при тоталитарных режимах; создавалось впечатление, что другие подходы к изучению людей не актуальны.

Павлов первым позвонил в колокольчик, когда подопытная собака ела, и доказал, что может вызвать у собаки слюноотделение и не давая ей еды, а только звоня в колокольчик. Уотсон провел жестокий эксперимент «Маленький Альберт». Он пугал младенца, когда рядом с ним находились животные, с целью доказать, что может навсегда заставить человека бояться зверей. А со Скиннера началось официальное применение экспериментального ящика для выработки у лабораторных животных условного рефлекса.

Поп-культура свела бихевиоризм к устройствам. Вы отправляете посты в Twitter ради мгновенного одобрения и внимания, даже если вы президент. У вас капает слюна, как у собаки, которая слышит свисток. Ящик Скиннера стал архетипом. У человека в ящике Скиннера возникает иллюзия контроля , хотя на самом деле это его контролирует ящик или тот, кто находится снаружи.

Здесь нужно обозначить основное различие, и сделать это непросто. Меня отталкивала культура бихевиористов, но не сам бихевиоризм, который мог принести пользу науке. Раньше я думал дрессировать коз, демонстрируя пример полезного применения бихевиоризма, но теперь считаю, что мог бы воспользоваться методиками когнитивно-поведенческой терапии.

В колледже мне не давала покоя проблема, как провести границу между полезной наукой и пугающим упоением властью. В моей голове роились мысли, которые иногда не давали мне заснуть по ночам. «Наука нужна нам, чтобы выжить; кроме того, она прекрасна. Но ученые могут пугать. Наука, если ее утрируют страшные ученые, может нанести ужасный вред. Как можно тогда заниматься наукой, если мы не всегда ее заслуживаем?»

Больше всего в бихевиоризме меня расстраивал налет анти-гуманности, стремление к известности за счет садистских экспериментов. Любую технологию можно использовать, чтобы придумывать новые формы жестокости. Но зачем?

Бихевиоризм не единственная фабрика паранойи. Генетика полезна и подкреплена фактами, но иногда генетики начинают строить основанные на евгенике утопии, ужасно антигуманные и вредоносные. Ученые приняли участие в истреблении моих родных, из-за них мою мать мучили в заключении, как и миллионы других людей.

Если хотите пережить чувство паранойи, схожее с тем, которое испытал я, когда начал изучать информатику, рекомендую посмотреть оригинальную версию фильма «Маньчжурский кандидат». Американского солдата подвергли идеологической обработке не посредством пропаганды, стокгольмского синдрома или других уловок, которые люди практикуют при взаимодействии друг с другом. Этот солдат прошел безжалостную процедуру, сведенную к единственному алгоритму «стимул – реакция». В «Заводном апельсине», а также многих других книгах и фильмах показана обработка сознания по типу экспериментов Скиннера.

Что может быть ужаснее мысли о том, что какой-то тип в белом халате управляет тобой, как персонажем из видеоигры, а ты об этом даже понятия не имеешь?

Фильмы и романы послевоенного периода примерно до конца прошлого века важную роль в контроле над людьми отводили гипнозу и гипотетической сыворотке правды. Но эти сюжеты не были выдумкой! Сотрудники ЦРУ на самом деле давали людям ЛСД – без малейшего их на то согласия – чтобы посмотреть, поможет ли это контролировать человеческое сознание.

Винер высказал мысль, что компьютеры могут стать достаточно мощными, чтобы управлять более сложноорганизованными ящиками Скиннера. Эти ящики будут более эффективны, их будет сложнее распознать, и поэтому они намного страшнее. Если читать Винера вдумчиво, станет ясно, что при наличии достаточно хороших сенсоров, достаточно высоких вычислительных мощностей и при достаточно высоком уровне сенсорной обратной связи можно поместить в ящик Скиннера бодрствующего человека, и он не будет этого осознавать. Винер успокаивает читателя, указывая на то, что сконструировать такое огромное компьютеризированное приспособление и подвести к нему сеть коммуникаций будет настолько сложно, что такая опасность существует лишь в теории.

Лишь через несколько месяцев после первых фантазий о компьютерной графике меня настигла тягостная мысль. Она была настолько ужасной, что я выкинул ее из головы сразу, как только она пришла мне в голову; она жгла меня. Но потом, спустя годы, я время от времени снова сталкивался с этой черной мыслью и постепенно пришел к согласию с нею – но об этом дальше.

Мысль была о том, что технология виртуального мира, в сущности, идеальный аппарат для создания совершенного ящика Скиннера. Виртуальный мир мог бы стать самой страшной технологией из всех существующих.

Напомню, что в то время виртуальные миры состояли из спартански сдержанных однотонных линейных изображений и посмотреть на них удавалось в редких случаях, через огромные промышленные приспособления нескольких лабораторий.

Но я много фантазировал, как выглядела бы новая технология, и мне, наверное, это даже снилось. В моих мечтах она была прекрасной, выразительной и чуткой. Она была как картины Босха, музыка Баха и шоколад вместе взятые. Мою руку можно было бы измерить, или она превратилась бы в некий естественный придаток, может быть, в руку, а может, и в крыло. В один прекрасный день я бы пролетел через множество Мандельброта, смог бы программировать с помощью танца, сочинять музыку вместе с друзьями, выращивая воображаемые растения.

Я пришел в ужас от одного слова в этом абзаце – «измерить».

Винер размышлял, как компьютеры могли бы вписаться в мир. До того времени применение компьютеров ограничивалось решением абстрактных формальных задач, взломом секретных кодов или расчетом траекторий ракет. В специальное окно техникам подавали стопки перфокарт. В подобных случаях существует дискретный момент, когда оператор вводит в компьютер входные данные, например зашифрованное вражеское послание, а затем запускает программу и читает данные на выходе. Более того, формальные определения вычисления, данные Тьюрингом и фон Нейманом, впервые были сформулированы на основе этой модели, включающей в себя стадии дискретного ввода, обработки данных и вывода.

Двенадцатое определение VR: технология, которая позволяет заново открыть себя и прочувствовать это.

Но что, если компьютеры будут работать не с перерывом, а все время, взаимодействуя с миром, встраиваясь в него? А ведь именно таким и был прототип, разработанный Айвеном Сазерлендом!