Дэйв Ицкофф - Робин Уильямс. Грустный комик, который заставил мир смеяться

Мало кто из «Шоу Ричарда Прайора» был знаком с Робином, о чем можно судить по черновым сценариям и документам, где Робина ошибочно записывали как «Роберта Уильямса», а в пилотной серии ему досталась роль без слов. Но последующие эпизоды предоставили ему возможность блеснуть, в частности в двенадцатиминутной сцене судебного заседания, похожего на сцену из «Убить пересмешника», где Прайор сыграл роль прокурора Южного округа, расследовавшего дело о нападении темнокожего мужчины на белую женщину, а Робин – адвоката мужчины, похожего на Аттикуса Финча.

Одетый так же, как и адвокат в фильме «Могу ли я это сделать, пока очки не понадобились?», Робин приводит заключительный аргумент от имени своего клиента, который он назвал «цветные виды»: «Как же быстро вы забыли то, что для вас сделали темнокожие люди! Кто собирал ваш хлопок? Кто повязывал головы аккуратными банданами и нянчил ваших детей? Кто познакомил вас с ду-да (doo-dah)? Как же быстро вы это забыли, но я вам не позволю забывать это». Это была крайне тяжелая политическая речь, нацеленная на благомыслящих либералов как 1920-х, так и 1970-х годов, но Робин произнес ее искренне и с насмешкой. В итоге благодаря его стараниям подсудимого освобождают, но суд принимает решение, что «этот политический авантюрист, еврейский коммунист-либерал виновен в освобождении подсудимого», за что его самого приговорили к повешению.

В другом сатирическом эпизоде Робин играет роль одного из пассажиров спасательной лодки после крушения «Титаника», единственного, который защищает персонаж Прайора от нападок других спасшихся, упрекая их в расовых предрассудках. Но это происходит до того, как Робин узнает, что лодка перегружена и тонет, после чего заявляет: «А, понятно. Тогда выкиньте черного за борт».

Сцена отображала нездоровую обстановку за кулисами «Шоу Ричарда Прайора», где их капризный предводитель рисковал быть сброшенным в ледяную пропасть. С тех пор, как Прайор и NBC подписали контракт о создании шоу, никак не утихал спор, будет ли оно выходить в качестве периодических выпусков (как он это видел) или же будет еженедельным (как хотел канал). Затем Прайор расстроился из-за того, что шоу будут транслировать в 8 вечера, потому что в этом случае оно должно ориентироваться на семейный просмотр. И очень разозлился, когда NBC заставили его убрать из начальной сцены первый эпизод, где он говорит зрителям: «И вот я на телевидении, я, Ричард Прайор, и мне это ничего не стоило», на этом месте камера опускается вниз и наезжает на его обнаженную нижнюю часть тела (на самом деле на нем было трико).

В гневе Прайор еще больше погрузился в злоупотребление алкоголем и кокаином, что усиливало его паранойю и гнев. «Обстановка была напряженная, – вспоминала Сандра Бернхард. – Забавно, но каждые пять минут происходила драма. Прайор уходил в гримерную, и, пока мы были молодые, было интересно наблюдать за суперзвездой в таком состоянии. Скучно не было. Мы старались максимально быстро отснять столько, сколько это было возможно, перед тем, как теряли Прайора на день, или он просто садился в свой Бентли и уезжал домой».

Когда шоу потерпело фиаско, NBC позволило Прайору и его команде выпустить последнюю серию в стиле Friars Club. «Ричард взялся за старое, а NBC предало его и всех нас, поэтому получилось не так гладко, – рассказывал Джон Моффитт об этом опыте. – Зато Робин получил шанс выступить со своим стендапом». Когда пришла его очередь выйти на сцену, Робин начал выступление со всем известных шуток: «Вы только посмотрите, я на национальном телевидении, – сказал он на своем провинциальном акценте. – Я так счастлив, что чуть не обосрался». И уже своим голосом он добавил с кажущейся торжественностью: «Этот человек – гений. Кто еще мог бы взять все виды комедии – фарс, сатиру, пантомиму, стендап – и превратить это в то, что обидит всех. Нет, этот человек не хотел приукрашивать свое шоу.Ему только и нужно-то было, что либеральный режиссер, компактный сценарий и теплое место для репетиций».

Так вместе с самим шоу закончилось время Робина в «Шоу Ричарда Прайора». Его первую серию показали на канале NBC 13 сентября 1977 года, противопоставив безумно популярным комедиям на ABC «Счастливые дни» и «Лаверна и Ширли», а последняя серия была через три недели, 4 октября. «Было грустно, – подытожил Робин, – потому что Ричард возлагал на шоу много надежд. И это был мой первый шанс раскрыться на телевидении».

Сериал «Хохмы», начавшийся на NBC всего за неделю до этого, 5 сентября 1977 года, тоже не добился высоких результатов, поскольку не смог понравиться зрителям. Но благодаря контракту с Джорджем Шлэттером Робин получил роль в комедии «The Great American Laugh-Off» на NBC. Записанная в Great American Music Hall в Сан-Франциско и показанная 20 октября, эта комедия стала пристанищем артистов, не получивших должного признания в «Хохмах», и первой картиной, где зрители могли увидеть полностью исполненный Робином стендап.

Робин кружится и потеет, исполняя весь репертуар своих персонажей и голосов, запутывается в шнуре от микрофона и, не задумываясь, сообщает: «Я ему нравлюсь». Затем показывает свои вспотевшие подмышки и называет их «советскими полосками от насекомых». После этого заглядывает в свою записную книжку и с русским акцентом читает так называемое любовное стихотворение, на самом же деле это знакомый из детства стишок:

Раскачиваясь от смеха толпы, Робин сказал: «Давай поцелую и в эту щеку. По старой доброй традиции!» Затем, перед тем, как перевоплотиться в непристойного шекспировского актера, он добавил с акцентом недалекого калифорнийского придурка: «Я знаю действительность, вот это круто».

В кратчайшие сроки Робин принял участие в двух провальных телевизионных шоу, и пока гремел смех над «The Great American Laugh-Off», его карьера никак не развивалась.В последующие недели Робин снялся в эпизоде комедийной драмы на АВС «Восьми достаточно» в бессловесной роли члена панк-рок группы, который раздумывает над покупкой дома Дика Вана Паттена и его детей, и в телевизионном пилоте «Sorority ’62» в роли незадачливого студента колледжа.

К этому времени Робин подписал контракт со студией Rollins Joffe, которая прекрасно умела обуздывать амбиции и эмоции своих подопечных. Но Робин не старался облегчить своим менеджерам жизнь. Когда его стали отправлять на кастинги, то на студию периодически обращались с вопросами, зачем они прислали на роль уроженца Уэльса. Робин любил поразвлечься и на кастингах разговаривал с разными акцентами. «Иногда в то время я звучал как англичанин или шотландец, – вспоминал он позже. – Возможно, после возвращения из Джульярда мой голос приобрел определенную четкость в произношении». Когда Стю Смайли готовил о нем короткую биографическую справку для клиентов, Робин сказал, что был родом их Эдинбурга, и Associated Press уверенно написали, что Робин «был родом из Эдинбурга, Шотландии, но его перевезли в Америку, когда он был еще совсем младенцем». Все могли только улыбаться и пожимать плечами.