Клара Паркс - Заклинательница пряжи. Как я связала свою судьбу

Когда я родилась, мой отец позвонил двоюродной бабушке Кей прямо из больницы, чтобы сообщить ей новость. Позвонил за счет абонента, и бабушка так оскорбилась, что отказалась оплачивать звонок.

И так тяжко было ее бремя вины, что на мой шестой день рождения она решила реабилитироваться, отправив мне полный комплект мебели для спальни, который достался ей еще от матери. Именно о таком мечтает каждая шестилетняя девочка, не так ли? Тяжелый викторианский спальный гарнитур из резного ореха, из семи предметов мебели?

Да все это богатство даже не поместилось в моей крохотной комнате. Поэтому мне вручили только кровать, самый низенький из двух шкафчиков и туалетный столик с зеркалом – самый настоящий туалетный столик, за которым я провела всю свою юность, разглядывая себя в зеркале. Я совсем не была похожа на девочек из журнала для подростков Seventeen. Моя комната не походила на их комнаты, а моя жизнь… ну, с тем же успехом я могла бы жить на другой планете.

Но все же я сидела за этим туалетным столиком – с тушью от Maybelline и маленькой баночкой пурпурных теней – с такими красивыми серебряными блестками. Аккуратно нанося их на глаза, я мечтала, что каким-то магическим способом они сделают меня такой, как все.

К моменту окончания колледжа я совершенно отказалась от макияжа, сбросив с себя косметику как гнетущие покровы патриархата.

А потом, в 2009-м, я получила письмо по электронной почте. Компания Interweave [33] Interweave («Интевив», досл. сплетать, переплетать, ткать) – крупный медиахолдинг в США, специализирующийся на рукоделии. В него входит 16 журналов, издательство (выпустило около 300 книг), 30 сайтов, 3 телешоу и т. д. снимала сюжет для телешоу о конференции Национальной ассоциации рукоделия в Огайо. Они хотели сделать «безумно шерстяное» шоу, не хотела бы я принять в нем участие? Конечно, ответила я. Я могу болтать о шерсти часами, с камерами или без камер.

Все было прекрасно, пока продюсер не прислал мне по электронной почте основные требования для шоу. И там черным по белому, прямо под словами «сделать профессиональный маникюр», было ужасающее: «сделать специальный макияж для съемок».

Мысль о выступлении перед потенциальной аудиторией в миллионы людей ничуть меня не страшила. А вот перспектива нанесения макияжа? Кошмар. Той баночки с блестящими пурпурными тенями не существовало уже как минимум лет двадцать. У меня ничего не было. С тем же успехом они могли попросить меня возвести стену из гипсокартона или удалить аппендикс.

Я выбрала самый модный салон красоты в городе, ути-пути местечко, где подавали газированную воду в бокалах для вина, рекламировали массаж на четвертом этаже, ботокс – на пятом. Я записалась на урок визажа. «Можно записаться еще и на маникюр?» – внезапно для себя спросила я. Какими странно иностранными были эти слова. Рот, ты кто? Что ты сделал с Кларой?

И вот я уже стою возле стола администратора и называю свое имя стройной женщине с идеальными зубами и в туфлях на невероятных каблуках.

Виляющей походкой она провела меня в комнату, похожую на гигантский церковный орган, только вместо клавиш, кнопок и рукояток в ней были ярусы рядов с тюбиками, баночками и бутылочками разных цветов, еще цветов, больше цветов, штабелями уходившими вверх, насколько хватало глаз. (Что, собственно, не так уж и высоко, учитывая, что во мне всего 1,58 м, но все же.) Ко мне с улыбкой повернулась молодая женщина. Я немедленно забыла ее имя, но оно определенно заканчивалось на звук «ииии». Мы поздоровались, и она выжидающе обвела взглядом комнату. Я догадалась, что она высматривала мою дочь – неуклюжего подростка, которую я предположительно привела на урок.

«Э-э-э, не… – объяснила я, – это для меня».

И мы начали. Она убрала мои волосы назад и стала втирать в мое лицо прохладный, слегка пощипывающий гель. «Я просто наношу тонер, чтобы убрать остатки макияжа».

«Об этом даже не беспокойтесь», – пробормотала я.

Так я просидела почти час, пока она растушевывала, грунтовала, орудовала кисточкой, обильно умащивая мое лицо слой за слоем кремами, пастами, пудрами и гелем.

Она жестоко издевалась надо мной, нанося все это только на одну сторону лица, а затем заставляя меня саму делать то же самое на другой половине. Вскоре и стала похожа на потрепанную тряпичную куклу, перенесшую инсульт.Она подробно комментировала все свои действия, рисуя завитки и символы на бумажке с изображением лица, а затем подписывала названия косметики и цвета. Только для глаз было двенадцать разных примечаний.

Пока я глазела на странное лицо в зеркале, она поинтересовалась, смогу ли я повторить процедуру сама достаточно уверенно?

«Ну да», – солгала я.

«Мне подобрать для Вас комплект косметики?» – спросила она.

«Э-э-э… давайте».

Стартовый набор начинался от 600 долларов. Мы медленно соскоблили с меня этот шедевр, пока не проступили черты моего собственного лица. Это был дикий перерасход бюджета, но что было делать? Это же телевидение, в конце концов.

Утром перед съемками я случайно встретила подругу в лифте отеля. Она внимательно и долго изучала мое лицо. «Ты выглядишь, – наконец выдала она, – как будто прекрасно выспалась». Думаю, она хотела сделать мне комплимент, но, как только съемки закончились, я вернулась в номер и стерла это хорошо отдохнувшее лицо теплым полотенцем, вернув себе свое – опухшее и уставшее. На полотенце, как на Туринской плащанице, отпечатался отчетливый контур лица.

Из косметологии ближе всего миру вязания – вышивка по вязаному полотну. Все остальное вязание предполагает создание основы из подручных материалов, шаг за шагом, петля за петлей; вышивка петлями – это гравировка новым цветом и нитями прямо поверх уже существующих петель. Наверняка вы слышали о таком пафосно-аристократическом названии, как швейцарская штопка.

Суть в том, чтобы с точностью повторить контуры уже существующей петли новой нитью, которая фактически станет ее копией. Но, как и с моим лицом для телевидения, все прекрасно видят – что-то изменилось.

Это шоу о вязании на самом деле не было моей премьерой на телевидении. В 1980-х годах, примерно во времена, когда вышивку петлями активно применяли на свитерах с гигантскими плечами, я играла в местном телевизионном шоу под названием « Закоулки Элли ». Мы вместе с моими школьными друзьями написали, сыграли, отрежиссировали, спродюсировали, сняли и отредактировали эту новаторскую драму, единственное величайшее достижение которой заключалось в эпизодическом появлении приглашенного Майкла Лэндона [34] Майкл Лэндон (англ. Michael Landon, наст. имя Юджин Морис Оровиц (англ. Eugene Maurice Orowitz), 31 октября 1936–1 июля 1991) – американский телевизионный актер, продюсер, сценарист и режиссер, наиболее известный благодаря главным ролям в трех длительных телесериалах «Бонанца», «Маленький домик в прериях» и «Шоссе в рай». , ныне покойного.