Андрей Рябоконь - К звёздам за артишоками! (сборник)

– Продукты кончаются. Езжай на дачу – сегодня же. Заодно погреб проверишь, не протекает ли, – возвестила супруга тоном, не терпящим возражений. – Привезёшь картошки, две капустины, трёхлитровую банку огурцов и свеклу. Не забудь морковь и мочёных яблок!

Ксения имела в виду периодические подтопления погреба – дача Удаловых с огородиком и вместительным погребом находилась в низине, рядом с торфяным болотом. Поэтому весной частенько сквозь глиняный пол и щели в бетонных стенах просачивалась вода.

Инструктаж продолжался во время завтрака:

– Привезёшь картошки, две капустины, трёхлитровую банку огурцов и свеклу, морковь, мочёных яблок набери в кулёк! А то в прошлый раз не привёз – пришлось к Надежде идти, просить!.. Хотя у самих овощей полно! – Ксения не сильно расстраивалась вынужденным обращением к соседке из квартиры напротив, им с Надей вовсе не нужен был повод, чтобы лишний раз поточить лясы, перемывая косточки жильцам их старого, но в общем-то дружного дома. Ксения совсем не расстраивалась по таким пустякам, но не могла упустить повод – и отказать себе в удовольствии – повоспитывать лишний раз робкого мужа. И вообще Ксения считала, что муж не умеет жить, что он дожил до седин, а ничего не скопил за всю жизнь, ну и подобное в таком же духе. То, что Корнелий Удалов является признанным экспертом по общественным связям в Межгалактическом сообществе, и вообще, очень известным (за пределами Земли) космическим путешественником, её ни грамма не волновало. Женщину интересовало конкретное благосостояние собственной отдельно взятой семьи, а не счастье человечества в составе передовых цивилизаций Межгалактического Союза.

Удалов понял, что улизнуть не удастся. Ехать ему не хотелось, и он решил ненадолго заглянуть к соседу, профессору Минцу, поинтересоваться научными успехами народного гения, почётного академика многих зарубежных академий, но почему-то не очень признанного в Отечестве своём – и заодно поправить настроение, почти безнадёжно убитое воинственной женой.

Дверь в квартиру Минца была приоткрыта. Заглянув осторожно, Удалов понял, что зреет великое открытие – вывод напрашивался сам собой при взгляде на взъерошенные остатки некогда буйной шевелюры профессора.

Смущённо кашлянув, Корнелий на секунду привлёк внимание к своей персоне. Строго взглянув поверх очков на вторжение в лице соседа, Минц строго продекламировал, воздев палец к потолку:

– Искусственный фотосинтез – вот что решит все основные «животные» проблемы человечества! Не думая о хлебе насущном каждую минуту, человек сможет направить неисчерпаемые ресурсы своего мозга на решение глубочайших теоретических задач! Быть может, разовьётся благодаря этому в Нового, Сверхразумного Человека – Homo novis!..

– И чего создаём? – неуверенно спросил Удалов.

– Искусственный интеллект уже создан, друг мой, поэтому бросаем все силы на создание искусственного растения! – ответствовала шевелюра, окружающая сверкавшую под весёлыми лучами весеннего солнышка профессорскую лысину; Минц чем-то стеклянно звенел, склонившись над столом.

Осторожность Корнелия имела под собой весомые основания. Ибо, хотя великолепные открытия профессора Минца, каждое из которых (ну или почти каждое) без сомнения представляло собой гигантский шаг вперёд и даже где-то революционный переворот в современном научном мышлении, на бытовом уровне зачастую приводили к событиям катастрофическим или, по крайней мере, имели поучительные (а временами откровенно печальные) последствия для городка Великий Гусляр. Несмотря на то, что Минц напоминал не признаваемого в начале карьеры Альберта Эйнштейна (которого в детстве, как всем известно, учитель математики считал бездарным троечником), многим гуслярцам, которые безоговорочно приняли авторитет местного гения, памятно и автоматическое устройство (электронный полуавтомат, использующий новые и старые виды безопасных для здоровья излучений) вынужденного трудолюбия, с помощью которого профессор пытался помочь одной из соседок перевоспитать сына-лоботряса, и живое платье, принимавшее форму тела надевшего её человека, но эволюционным путём нечаянно научившееся менять симпатии к владельцам. Последнее упомянутое изобретение послужило поводом и причиной ужасного скандала, разыгравшегося пару лет назад в семействе Удаловых между Ксенией и её невесткой.

Пока Удалов пытался придумать, с чего начать расспросы, чтобы они не показались Христофорычу допросом, профессор сам обратился к нему:

– Ответь мне, Корнелий, что такое живой организм? – поскольку вопрос носил ярко выраженные черты риторического, Удалов, хорошо знавший Минца, хмыкнул неуверенно, а Лев Христофорович, не ожидая ответа, сказал:

– Взять хотя бы самое простое, те же вирусы, то есть ультрамикроскопические тела, возбудители инфекционных заболеваний размерами до пятнадцати миллимикрон в поперечнике. Как вы знаете, – профессор начал декламировать, словно пребывал перед значительной аудиторией (впрочем, кто бы стал утверждать обратное, кто бы стал утверждать, что известный за пределами Галактики представитель землян Корнелий Удалов является аудиторией незначительной?), – …эти организмы неклеточной природы столь малы, что способны почти беспрепятственно проникать сквозь поры бактерий, различимых далеко не в любой микроскоп. И, кстати, в самом вопросе происхождения вирусов до сих пор нет единогласия. Одни учёные считают, что вирусы – неклеточные ИЗНАЧАЛЬНО формы жизни, таковыми возникшие и клеточными никогда не бывавшие. Иные видят в них потомков деградировавших в результате паразитизма бактерий (так сказать, эволюционное упрощение организмов, примитивизация). Третьи вообще относят их к неживым существам, типа ферментов-автокатализаторов.

Лев Христофорович сделал несколько больших шагов по комнате и яростно тряхнул головой.

– Мне, учёному-энциклопедисту, автору многих, не скрою, значительных открытий в пределах биологии, химии, на стыке этих наук, а также в других областях человеческого знания, близки две последние точки зрения (обе за давностью срока бездоказательные), но не в этом суть. Скажи, Удалов, известна ли тебе любопытнейшая теория происхождения многоклеточных животных от одноклеточных? – и, поскольку «оппонент» лишь открывал рот, изображая рыбу, выброшенную на поверхность чуждой стихии, продолжил, энергично жестикулируя, – …объединяясь в колонии живые клетки «научились» разделять функции. Те, что оказались внутри колонии, взяли на себя, скажем так, миссию пищеварения; те же, что оставались на поверхности колонии, снаружи, защищали остальных «колонистов» от нападения враждебных живых организмов. Напоминает чем-то большую птичью стаю фламинго, например, или уток – те птицы, что «занимают оборону», при первом же признаке опасности реагируют… но, впрочем, мы отвлеклись. Вернёмся к одноклеточным животным. Некоторые клетки «научились» жить внутри других клеток, принимая на себя функции энергообеспечения; возможно, именно такова природа происхождения внутриклеточных митохондрий. Кстати, происхождение многоклеточных растений подобно происхождению современных «сложноустроенных» животных (да и разница между растениями и животными в начале эволюционного пути была символична, малозначительна). Корнелий, ты помнишь искусственных осетров?…