Ростислав Жуков - Падеспань

Окна двухэтажного кирпичного дома были забраны мелкой решёткой; двор обнесён стеной с колючей проволокой поверху, а в другом крыле того же здания вполне логически располагалось отделение «Полисии Мунисипаль». Внутри, судя по всему, имелись комнаты чёрт знает на сколько человек; хотя стёкла были матовые, мы разглядели двухъярусные койки. На окнах сушились носки и прочая дрянь.

Внутрь нас не пустили. Стоявший в дверях работник «Крус Роха», взглянув на тархеты, сказал, что мы можем прийти вечером, и тогда нам укажут наши койки. Сейчас же войти уже нельзя, так как в 10 утра альберг закрывается, и днём там никого не бывает. То есть это сугубо ночлежка.

Мы поспешили обратно.

– Ну уж нет, – сказали мы, – пока не попрут с Пасео дель Рей, сами сюда не пойдём.

Прощание с «Сан Исидро».Случилось это, впрочем, скоро. Мерседес всё же выловила нас как-то после обеда, и мы – сколько ж можно тянуть кота за хвост! – наконец показали ей новые тархеты. . Она аж подпрыгнула от радости.

На этом всё и кончилось. Нам велели собирать вещи. Мерседес уведомила дежуривших в тот день Самуэля, добрую девицу и Жирняка, что мы тут больше не живём. То есть, чтобы полдник нам ещё дали, но до ужина выпроводили. После этого она любезно простилась с нами и со вздохом облегчения ушла.

Дон Висенте подарил нам на прощание тысячу песет.

Мы тоже попрощались со всеми нашими знакомыми, а Самуэлю, уходя, я оставил на память в качестве сувенира тысячу рублей из пачки валявшихся в моей сумке абсолютно ненужных здесь, в Испании, российских денег.

Так они и остались в моей памяти – Самуэль, девица и Жирняк, с изумлением разглядывающие большую зелёную бумажку с видом Московского Кремля, на которую ничего нельзя купить, и которую нельзя поменять на песеты.

С таким же изумлением они бы, наверно, разглядывали марсианские деньги с видом какого-нибудь Агатодемона.

Мимолётные встречи.Прошли месяцы, нас с Шоссом выгнали уже и из нового альберга, а мечту о возвращении в «Сан Исидро» на Пасео дель Рей мы всё ещё продолжали лелеять.

Несколько раз мы встречали на улицах Мадрида наших знакомых плусов из «Сан Исидро». Они нас узнавали, дружески здоровались и расспрашивали, как и где мы теперь живём. Повстречавшийся нам как-то Радостник, например, с живейшим интересом расспросил, как кормят в столовой иностранцев. Магуист, встреченный нами в метро, нас, очевидно, не узнал; нас поразило то, что он был в рабочей спецовке, а из карманов его торчали разные инструменты – он в метро работал , причём видели мы его там не один раз. Встречали мы и Ираки с пачкой газет «Фарола», и других.

Мечту нашу о возвращении в желанный и родной «Сан Исидро» мы пытались осуществить. Мы просились туда хоть на пару ночей. Нас не пустили.

Но один раз это удалось мне одному. Я ломился туда уже поздно ночью, и после попыток, длившихся не менее часа, мне всё же разрешили один раз переночевать. Койку мне дали в «Урхенсиас».

Как же я был счастлив, увидев по пробуждении стоявшего посреди комнаты Хорхе, который скрюченными пальцами вытаскивал из пачки сигарету «Дукадос»! На меня он, конечно, внимания не обратил. Плусов появилось много новых, но немало осталось и известных мне.

Дон Висенте, когда я встретил его в салоне, естественно, узнал меня, пригласил за свой столик и угостил сигаретой «Фортуна».

– А ты помнишь, как меня зовут? – как обычно, строго спросил он.

– Дон Висенте Хименес, – сказал я, – я не забываю добрых людей, и как вы подарили нам тысячу песет, я тоже помню.

Дон Висенте со строгим достоинством кивнул мне; было, однако, заметно, что он тронут.

После завтрака меня вызвала Мерседес, и на этом моё свидание с «Сан Исидро» закончилось: подхватив сумку, я зашагал прочь от альберга по залитому утренним солнцем Пасео дель Рей.

Хардинес де Феррáс.Покинув Пасео дель Рей, в наступающих сумерках мы с Шоссом пили пиво. За 20 дней жизни в «Сан Исидро» мы только один раз потребляли алкоголь, когда во время прогулки нашли в кустах недопитый кем-то картон вина. То был период полного безденежья.

Сейчас, когда мы вошли в магазин фирмы «Гама» и оказались перед полками со спиртными напитками, между нами возник спор. Я предлагал купить вина, Шосс – пива. В итоге мы купили шесть бутылочек по 0,33 л пятизвёздочного пива «Маоу». Пить мы его устроились в парке Хардинес де Феррáс близ Пасео дель Рей.

Прежде всего, конечно, мы выпили за здоровье незабвенного дона Висенте, благодаря которому мы и пили отличное пиво и курили сигареты «Кэмел».

Стремясь «разрушить советские стереотипы», мы чокались бутылочками с пивом, а пустые бутылочки не бросали в мусорный ящик, а ставили под скамейку, ибо мусор за собой испанцы, как правило, не убирают.

Ехать в новый альберг нам не хотелось. Что это за альберг, мы уже видели снаружи, а что нас ждёт там внутри, можно было представить.

Однако пиво кончилось. Становилось всё темней и холодней. В марте вечером в Мадриде холодно. В парке уже давно зажглись фонари. Вздохнув, мы отправились на метро Пласа де Эспанья.

Путь в альберг.Билет Шосса был уже весь использован, на моём оставалась одна поездка. Влезши в метро по одному билету, мы поехали: от Пласа де Эспанья по 3 линии до Кальяо, далее – переход на 5 линию. На станции Пуэбло Нуэво мы перешли на грязную и замусоренную санбласскую 7 линию и вторично тяжело вздохнули. В вагоне испанцев не было. Ехали чёрные и цветные. Несомненно, они направлялись в тот же альберг, что и мы.

Это наводило на размышления о нашей невесёлой жизни. И на перроне станции Симанкас мы отправились не на тот выход, куда устремилась вылезшая из поезда разноцветная публика, а на другой. Хотя вообще-то в альберг мы попасть хотели, так как ночевать на улице нам не улыбалось.

Таким образом, в наступившей темноте мы оказались не на улице Кастильо де Уклéс, что по левую сторону парка Эль Параисо (если стоять спиной к центру города), а на улице Ампоста (что по правую).

Раньше мы тут не были и заблудились. Мы помнили, что нужно идти всё время вдоль парка, и пошли вдоль парка, и пришли вообще неизвестно куда.

Потом мы изучили эти места досконально, а тогда и план Мадрида не мог нам помочь, так как окраинного района Сан Блас на нём не было.

– Слушай, Шосс, – сказал я, – а по какую руку должен быть парк?