Пётр Курков - Вселенная Александра Казакова

Можно сформулировать парадокс: «количество принятых (и проведенных) в единицу времени существенных решений обратно пропорционально поступившему за это же время количеству информации, касающейся этих решений». Причем я не собираюсь доказывать этот тезис, ссылаясь на авторитеты (наподобие Экклезиаста или притчи про сороконожку, которая разучилась ходить, пытаясь понять, как она это делает). Для доказательства достаточно здравого смысла. Во-первых, вы заметили, что по поводу решений я специально уточнил – «су-щественных», а про информацию такой оговорки не сделал? И это правильно. Потому что, к сожалению, никакого механизма для автоматического отделения существенной информации от белого шума не существует и существовать не будет (а к чему могут привести подобные потуги разных «дружественных интерфейсов», очень хорошо описал в январском номере Александр Казаков). Единственный путь сепарации – включить собственные мозги. В результате мы тра-тим время не только на анализ нужных нам сведений, но и на вычленение их из хаоса ненужных. То есть эти лишние байты нам тоже волей-неволей приходится обрабатывать!

Во-вторых, приведем еще такую лемму: «если интервалы времени между поступлением новых сведений, касающиеся принимаемого решения, существенно меньше среднего срока принятия решения – этот срок может растягиваться до бесконечности». Сие понятно? Если мы все время пытаемся скорректировать свои планы, учитывая все новые и новые факторы – вряд ли мы когда-нибудь что-нибудь вообще сделаем…

Эта вторая проблема перед нашими средневековыми друзьями не стояла – несовершенство связи оборачивалось их преимуществом. Если между депешами проходит неделя – есть время принять решение и выполнить его. Может быть, потом окажется, что информация была ложной, и действие ошибочно, но даже в чистой лотерее (действие при полном отсутствии сведений) есть шанс выиграть; нет его, только если нету никакого действия…

Пример. Как известно, летом 1940 года Франция была наголову разгромлена Германией и запросила перемирия. Именно перемирия, то есть формально она оставалась союзником Англии. Мало того: французы дали Черчиллю слово, что французский флот ни за что не попадет в руки немцев. Мало даже этого: сами немцы согласились, чтобы этот флот оставался в колониальных портах Французской Африки.

Но у Черчилля были сомнения; а связь с Парижем оказалась прервана. Как результат: 25 июня подписано перемирие, и уже 3 июля британские эскадры наносят превентивный удар по союзническому флоту, разрывая тем самым все «братские узы» и нарушая многие законы войны… То есть серьезнейшее, как это?.. «судьбоносное» решение было принято мгновенно.

Теперь сравните это с вялым бурлением, которое полгода проистекает на Западе по поводу Чечни. Никакой судьбоносности нет и в помине; решается вопрос всего лишь о паре-тройке мелких санкций. И вот «в связи с новыми обстоятельствами» да «вплоть до изучения вопроса», а затем «в ожидании доклада комиссии» они все не могут понять – права-таки Россия или неправа?.. И так во всем. Кажется, это только процессоры и видеокарты выбрасывают на рынок оперативно, сырыми и недоношенными, а остальные дела на Западе давно уже делаются в темпе паралитика. Причем паралитика припадочного, потому что при этом все суетятся, все страшно заняты, все по горло в заботах… А в результате получается только спазматическое мелкое-мелкое (но быстрое-быстрое!) подергивание. Помните, проходили в школе броуновское движение? Все молекулы газа вроде бы носятся со страшной скоростью, а сам газовый объем при этом остается в вечном покое…

Что до первой проблемы – как отделить информационных агнцев от козлищ, – то ее в средние века решали просто. Причем тем же методом – неумно-жением сущностей сверх необходимости. Здесь, конечно, сознательного ограничения информационных потоков не было. Просто имелся острый дефицит грамотных людей, только и способных быть первичными информаторами – поставщиками данных. Зато, в связи с отсутствием всеобуча, эти люди были не просто грамотными, а образованными. Например, агентом-информатором английского министерства долгое время работал Даниэль Дэфо, ничего зазорного в этом не находя. Беранже был агентом французского правительства… и так далее. Кроме того, их малочисленность позволяла начальству лично изучить способности каждого и заранее знать, кому и в какой степени можно доверять. Таким образом, между проблемой, требующей решения, и лицом, решения при-нимающим, было только одно-два звена, профессиональные качества которых являлись известной величиной. Пусть сбор сведений и доставка сообщения занимали месяц-два – зато реакция могла быть мгновенной.

А что у нас? Космические объемы хаотической информации должны пройти полдюжины этапов «усушки» (от постового полисмена или рядового коммивояжера до референта министра или коммерческого директора); на каждом этапе возможны задержки, потери, сбои, привнесение субъективной окраски – поэтому дело должно вернуться на доследование, но уже по другим каналам; потом две «выжимки» должны быть еще раз проанализированы референтом, у которого тоже есть свои представления об истине (в газете прочитал) … Но, опять же, все подергиваются; все страшно довольны тем, что принимают в сутки не менее 15,5 решений… решеньиц… решенюшечек…

Мало кто осознает, что из тысячи кроликов не сделаешь одного слона; а если вдобавок за кроликами гоняться во сне, то и кролика-то ни одного не поймать, разве что виртуального. Но нам, кажется, виртуальные кролики с некоторых пор милее реальных слонов…

Кстати, в эпиграфе к этой главке герой Борхеса как бы рассказывает про наше время человеку отдаленного будущего, которому все дела XX века кажутся забавной нелепостью. И тут классик, к сожалению, оказался неправ с точностью до наоборот. Видимо, реальный Homo из грозящего нам грядущего действительно не поймет вынесенных в эпиграф слов, но лишь потому, что для него ничего уже не будут значить понятия «вещи» и «реальность»…

В предыдущем номере ПЛ я уже объяснял, куда делся лично Александр Казаков и почему от него осталась лишь осиротевшая Вселенная. Но для нерегулярных читателей напоминаю: саркастичный до романтизма персонаж, известный как Казаков, как бы не вынес постоянного соприкосновения с окружающей действительностью. И ушел туда, куда рано или поздно уходят все виртуальные личности, все маски и личины, которые мы постоянно напяливаем на себя и постоянную смену которых почему-то называем «собственной личностью». А на вселенском хозяйстве остался осиротевший ваш покорный слуга, некогда сочинивший Казакова и поэтому вынужденный отвечать за все его творения… Хотя должен признать, что у Казакова управляться со Вселенной получалось куда лучше…