Виктор Тимченко - Модерный национализм. Глобальные катастрофы и как от них защититься

Прилагательное «экстремальный» происходит от латинского extremus , «извне» и означает «крайний». «Правый экстремист» таким образом политически означает человека, который придерживается крайне правых взглядов. Поскольку, как мы уже сказали, право-левая политическая градация несколько (на двести лет) устарела, и партии, которые когда-то считались правыми, стали левами, и наоборот, то такое определение не слишком прозрачное, но безобидное. В слове нет ничего плохого, только тот подозрительный душок склонности к насилию, к разбитым окнам и подожжённым машинам несколько усиливается. Если «радикал» только размахивает на улице кулаками, то «экстремист» непременно держит за пазухой бомбу. Такое, чисто бытовое вербальное восприятие.

А информационная практика такова: правящие консервативные партии называются просто «правыми». Националистические (нам объясняют: чтобы не путать) называются «крайне правыми», «радикальными правыми» или «правыми экстремистами».

Вопрос становится серьёзным, если вспомнить, что «правый экстремизм» в некоторых странах преследуется правоохранительными органами. Немецкое ведомство по охране конституции, немецкая политическая полиция определили экстремизм как «принципиальное неприятие, непризнание демократического конституционного государства».

Из плоскости деликатных запахов («душок») и тонких языковых ощущений мы резко переходим в жёсткую сферу права, полиции, преследований и каталажек. Для защиты конституционного строя немецкие правоохранительные органы имеют право для поддержки полиции использовать армию и требовать введения в страну полицейских сил другого государства. Тот, кто посягает на конституционный строй, приравнивается к изменнику родины и наказывается лишением свободы на срок от 10 лет и выше. Кроме того, такие лица не имеют права поступать на государственную службу – быть, например, машинистом электровоза или учителем физкультуры.

Но националисты далеко не всегда ставят своей целью свержение существующего строя. Очень часто они хотят только, чтобы государство обратило внимание на национальные проблемы и не радикально, а реформами, методами парламентской демократии изменило существующее положение вещей. Поэтому многие националистические партии не вооружаются «калашниковыми» и не используют динамит, а наравне с другими политическими силами участвуют в предвыборной борьбе, раздают листовки, клеят плакаты, ведут пропаганду своих взглядов и убеждают избирателей голосовать за них. Какие же они «радикалы» и «экстремисты»?

Но правящему политическому классу, этим «просто правым» и «просто левым» партиям, между которыми давно уже не видна принципиальная разница, важно совсем другое: их задача – охаять, опорочить, криминализировать националистическое движение в глазах населения, загнать его не в политический, а в уголовный тупик. И бороться с этим политическим течением не убеждением и свободным обменом аргументами, а с помощью уголовного кодекса и политической полиции. Граждане с опытом жизни в социалистических странах с такой практикой должны быть знакомы. Ведь nil novi sub luna – ничто не ново под луной.

В этом печальном факте есть свой позитив: кого правящий политический класс не боится, с теми он не борется.

Мы подошли к итальянскому фашизму, разновидность которого в Германии называлась национал-социализмом, или просто нацизмом. Национал-социализм на самом деле должен был бы называться «шовинистическим, расистским социализмом» – тогда не возникало бы проблем. Но последователи Гитлера назвали свою партию так, как назвали: NSDAP – Национал-социалистическая немецкая рабочая партия. К словам «рабочая партия» ни у кого сегодня претензий нет, никто эти слова с гитлеровским режимом не связывает. «Социализм», хоть и с подмоченной репутацией, но тоже в приличном обществе приемлем. Слова «национал-социализм», «нацизм» – особенно в Германии – брань. Обозвать кого-то нацистом, неонацистом (т.е. новым нацистом) – оскорбление. Этим часто пользуются: националистов во многих странах постоянно называют нацистами, не слишком утруждая себя приведением аргументов.

Но национализм на самом деле никакого отношения к национал-социализму не имеет.

В чём же принципиальная разница между национализмом, фашизмом и национал-социализмом?

В центре фашистской идеологии – идеи расового неравенства («славяне – низшая раса»), дискриминация других наций. В этом смысле фашизм – откровенный шовинизм и расизм.

Национализм, повторим, в отличие от шовинизма не исповедует превосходства одной нации над другими, он не расистский, он не стремится дискриминировать другие нации, если эти нации не притесняют его собственную. Ведь, как мы уже говорили, в нацию, неважно этнодоминантную или политическую, входят практически все, кто давно живёт на общей территории и разделяет цели нации, кто принадлежит к нации ментально, исторически. Если они исповедуют принцип благополучия и счастья для доминантной нации, то они суть эта нация. По убеждению националистов, дискриминация меньшинства приводит к замыканию этого меньшинства в себе, выстраиванию параллельных общественных структур и сопротивлению этого меньшинства дискриминации, к борьбе за свои права вплоть до национального обособления. Какой умный националист заинтересован в дезинтеграции, территориальном разделении своей родины?

Фашисты исповедуют всевластие государственной машины («тотальное государство»), первичность государства. Как говорил первый в мире фашист Бенито Муссолини, «для фашиста ничто не имеет ценности вне государства».

Национализм на первое место ставит не государство, а нацию. Государство националисты рассматривают как вторичное по отношению к нации. По их убеждению, государство должно заботиться о своих гражданах. А граждане – контролировать государство. Ведь даже на националистическое государство полагаться нельзя. Поэтому национализм вынужден дать возможность нации лучше организоваться, чтобы контролировать государство, являющееся отчуждённым от нации механизмом управления.

Одна из характерных черт фашизма – крикливая демагогия – тоже националистам не присуща. Им – в отличие от некоторых так называемых «либералов» и «демократов» – хватает фактов, аргументов, логики.

Фашизм построен по принципу однопартийности и «фюрерства», утверждения насилия и террора для подавления политического противника, на милитаризации общества, понимании войны как средства решения межгосударственных проблем.

Национализм пользуется демократическими рычагами для руководства организацией. Насильственными методами некоторые националистические организации добиваются тех прав, которые законно должна иметь нация, но которые она не может получить другими методами. Ни один из известных ныне националистов не ставит себе целью вести войны за «жизненное пространство». Ведь националисты по определению противники империй, они рассматривают империи как зло и ненужную головную боль – потому что «завоёванные народы» надо как-то (вооружённая сила, деньги…) удерживать в повиновении. Националисты выступают за конгруэнтность этнических и национальных границ – одна нация, одно государство.