Александр Образцов - Миллионноглазый (сборник)

С удовольствием рекомендую книгу «Царь-баба» к изданию и с нетерпением буду ждать ее появления на прилавках и в библиотеках всех истинных театралов России.

Елена Алексеева,

театральный критик,

директор издательства «Балтийские сезоны»,

гл.редактор журнала «Балтийские сезоны»

Петербург

28 ноября 2009 года

Монастырская братия, собравшаяся на конкурсной основе для обоснования состоявшегося захвата мира в 16 веке, испытывала необычайный подъем и единство цели. Необходимо было построить новую идеологию, опираясь на старые камни. Необходимо было просеять сотни тысяч текстов для обоснования новых концепций. Необходимо было, наконец, увязать в единый и нерушимый узел прошлое действительное и прошлое необходимое.

Наиболее талантливые монахи-романисты занялись изготовлением Библии. Здесь требовалось выбрать страну и народ возникновения. Она не должна была быть далеко от моря. Не должна была иметь слишком известные камни и большой народ. Рассматривалось несколько вариантов. Армения была одним из них и, возможно, Колхида. Видимо, Аравия. Чисто коммуникационные особенности остановили выбор на Иудее. Армения осталась запасным вариантом только по причине удаленности. Колхида была на проливами. Аравия (Йемен) также. В пользу этих соображений говорит обособленность эфиопской, армянской и грузинской церквей, а также караимо-хазарские древности. Проблемой иудеев было только то, что самих иудеев уже не было. Не было иврита, на котором монахи для конспирации изобразили Библию. Не было самих носителей. Задачей Моисея было создать за 40 лет сам народ из случайных кубиков. Прежде всего, надо было до создания собственно населения выправить ему родословную и привязку на местности. На Апенинах и за Пиренеями, где народ проходил обкатку, были тренировочные игры. Фоменко замечательно подметил эти подробности, и с Палестриной, и с Неаполитанским заливом, «утопившим» войско фараона.

Самыми смешными моментами изготовленной монахами историо-идеологии были моменты наибольшей изученности 2-3-5 десятилетий, необходимых им для развернутых романов. Это древнегреческие, египетские, древнеримские отрезки. А также периоды царей Соломона и Давида. Оторопь берет, когда исследуется на месте пещера рождения Христа и дальнейшие его Гефсиманские сады и путешествия, а затем полторы тысячи лет умещаются в примечание «и так далее». Или истории местные. Иван Грозный, как пример варварства и бесчеловечности, изучен вдоль и поперек. А вот Михаил Федорович практически так и остался малолетним несмышленышем. Хотя именно в его время и время его сына Алексея и была сожжена и посажена на кол русская высочайшая цивилизация по причине ее сверх милосердия.

Когда труд монахов был вчерне завершен (о нравах монастырей осталось немало свидетельств – но профессионалы должны были расслабляться), монастыри были преобразованы в университеты, возникшие первыми именно в Испании и Италии. Университеты и должны были продолжить тонкую зачистку и увязку громадного материала. Испания была основной базой нового иудейского народа, поэтому его оттуда погнали под видом марранов, чтобы не укоренялись и не создавали собственного фольклора.

Роман перекочевал в светские круги и является, таким образом, своеобразными отходами монастырского производства. Ложь, присущая изначальному роману, естественным образом перетекла в «воображение», ничего общего не имеющее с истинным воображением, которое по-настоящему мистично, так как не имеет в основе планов, бытоподобия и иллюстративности, а одну только космическую пустоту, на которую надо настроить себя – и только.

Сегодня воспоминания о Романовых и их роли в русской истории неизбежно окрашиваются в элегические тона. Больше того – в каждом русском сердце просыпается чувство вины за странную и жестокую трагедию 1918 года в Екатеринбурге.

Триста лет царствования Романовых очень напоминают хроники Шекспира, с кровавым началом, благополучным проживанием и неожиданно безжалостной кончиной семьи Николая Второго.

Однако сегодня можно увидеть и некоторые чисто художественные совершенства данной истории.

Ни для кого не секрет, что четырехлетний сын Марины Мнишек и Димитрия был повешен в 1612 году на Спасских воротах. С какой-то мистической неизбежностью был убит через триста лет ангелоподобный сын Николая Второго Алексей. Вряд ли даже Шекспир мог мыслить такими категориями.

Мы не будем сейчас рассуждать о легитимности воцарения Романовых в ситуации, когда в России оставалось еще немало Рюриковичей. Заметим лишь то, что Романовы резко и однозначно переложили курс русской жизни на противоположный. Неизвестный нам сегодня русский тип цивилизации был заменен на германо-романский.

Свыше ста пятидесяти лет, вплоть до восстания Емельяна Пугачева, длилась упорнейшая война прозападной власти с народом, посаженным на цепь крепостничества.

Если у участников революции Семнадцатого года и были какие-то сомнения в неизбежности этой революции, то сегодня мы должны констатировать с полной определенностью: сила действия равна силе противодействия. То страшное давление на Россию в шестнадцатом веке после Тридентского католического собора 1545-63 годов, которое реализовалось в результате Смуты в воцарение Романовых, с неизбежностью физического закона вернулось в двадцатом веке массовым освобождением народов мира от колониализма.

И еще, как говорится, не вечер.

Своеобразие ситуации в России 1612 года заключалось в том, что даже поверженная страна не позволила посадить на престол иноземцев. Ни королевич Владислав, ни шведы, ни германские реформаторы не сумели на него взобраться. Россия, согласившись с поражением, условием мира поставила власть прозападных, но русских царей.

Что напоминает современные перипетии. Поэтому мы сегодня и рассуждаем не об истории страны, освобожденной от колониальной зависимости. Сегодня мы говорим о горькой, кровавой участи русской династии Романовых.

Хотя, говоря ответственно, русской крови в ней оставалось мало. И тем прекраснее был полнейший русский патриотизм, который всё увеличивался после Петра в геометрической прогрессии. Парадоксально, но величайшей патриоткой России была совершенная немка, последняя русская императрица Александра Федоровна.

Что же не позволяет выбросить из истории России подобных злодеев? Почему даже радикально настроенные люди в смущении останавливаются перед этим трехсотлетним несчастьем?

Видимо, то же, что останавливает зрителя, осуждающего Макбета или Клавдия. В основе романовского царствования была, если можно так выразиться, художественная деспотия. Их представления о будущем России не были, очевидно, своекорыстны. Они хотели блага для страны.