Ирвин Штельцер - Метод Мёрдока. Как управлять медиаимперией, уничтожать политиков и держать в страхе конкурентов

Но среди редакторов Руперта есть и те, кто не находится под защитой его личных обязательств. Их собственный риск навлечь на себя гнев Руперта в большинстве случаев снижался за счет длительного сотрудничества с ним. Этот опыт научил их обращаться с вверенными им полномочиями в целом согласно пожеланиям Руперта, даже в том случае, если у них нет конкретных указаний, а то и вовсе не браться за них. Его лучшие директора понимают, когда нужно на какие-то, казалось бы, необходимые действия наложить карманное вето, как называют его американцы. Не отказываться от работы, но, как однажды сказал любимец Мердока Рональд Рейган: «Не совершать действия ради самих действий и просто ничего не предпринимать». Одним из таких руководителей был вышеупомянутый Лес Хинтон, чье стремительное восхождение по служебной лестнице началось с непривлекательной и потенциально опасной работы курьера по доставке сэндвичей для Руперта в Австралии. Согласно легенде, Лес никак не мог вспомнить, какой именно сэндвич заказал ему Руперт – с ветчиной или ростбифом, – и поэтому купил оба. И когда вечно нетерпеливый Мердок спросил у него: «Где мой сэндвич с ростбифом?», Хинтон мгновенно достал нужный сэндвич из кармана и протянул Мердоку. Еще одна история, которая «слишком хороша, чтобы проверять ее на достоверность» 24.

К счастью для меня, Хинтон был одним из тех руководителей, которые знали, когда следует действовать по инструкциям Руперта, а когда будет лучше позволить инструкциям естественным образом стать ненужными, что зачастую и предполагает сам Мердок. В один момент я вызвал враждебную реакцию Ребеки Уэйд, которая в то время была редактором The Sun. Я рассказал интервьюеру другого издания, что Руперт был готов вновь присмотреться к Дэвиду Кэмерону после того, как тот не произвел на него должного впечатления на прошлой встрече. Ребека сочла мой поступок вторжением на свою территорию, включавшую сокрытие намерений Руперта, а следовательно, и самого издания The Sun в тайне практически до начала парламентских выборов. Конечно, она была права. Как мне рассказали, мисс Уэйд жаловалась, описывая мое вмешательство такими яркими словами, что Руперт довольно жестко приказал Хинтону положить конец моим консультациям для News. Хинтон позвонил мне и спросил: «О чем, черт возьми, ты думал?» Я признал, что поступил неверно, и ничто не могло оправдать мой поступок, но при этом я полагал, что, совершив всего лишь одну ошибку подобного рода за долгие десятилетия сотрудничества с компанией, я мог бы рассчитывать на более терпимое отношение. Хинтон рекомендовал мне не попадаться Руперту на глаза в течение одного-двух дней. На этом инцидент был исчерпан. Хинтон дал Руперту высказать свое мнение – «нельзя наступать моим редакторам на пятки» – и одновременно обошелся со мной справедливо, сохранив в компании News то, что мне хотелось бы считать в некоторых случаях полезным ресурсом.

Когда речь заходит о книгоиздании, а не периодической печати, то создается впечатление, что в этой области Руперт куда менее уверен в своих решениях. Он контролирует одно из крупнейших книжных издательств мира, HarperCollins, возникшее в результате слияния нескольких компаний и ставшее одним из экземпляров в коллекции книжных издательств News. Есть две причины, по которым Руперт сохраняет интерес к этому среднедоходному бизнесу 25, где он вынужден постоянно бороться за прибыль, в условиях возникновения все новых способов продаж и предложений платформы Amazon 26. Прежде всего он верит в свою конкурентоспособность в борьбе за талантливых авторов. Ведь он в силах предложить им книжные контракты, продвижение их книг в газетах и на телевидении, а возможно, даже экранизацию. Короче говоря, синергию – то, что я всегда считал иллюзорным преимуществом, учитывая способности литературных агентов заключать по несколько сделок с издателями и киностудиями. Как они утверждали, эти сделки в своей совокупности были равны или даже превосходили ценность, которую мог дать один всеобъемлющий контракт. У меня нет убедительных практических доказательств в поддержку какой-либо из этих точек зрения. Да и, поскольку Руперт может действовать в соответствии со своими убеждениями, что он и делает, я не вижу смысла в их поиске, так как вряд ли они хоть как-то изменят его инстинктивный взгляд на этот вопрос.

Во-вторых, Руперт не может быть равнодушным к той силе, которой его наделяет возможность публиковать мемуары тех политиков, с которыми он имеет дело, когда они находятся у власти или подумывают над своим уходом. Или же, уволившись, получают гонорар и тешат свое эго, тем самым намекая на будущее, которое может ожидать их все еще активных и важных коллег. В одном случае американский сенатор, который все еще был в правительстве, получил от HarperCollins аванс в размере 250 тыс. долларов за несколько недель до того, как отдал решающий голос в Сенате против законопроекта, идущего вразрез с интересами Руперта. Критики Руперта видят очевидную взаимосвязь между авансом и голосом, а представители Мердока называют это простым совпадением 27. Следует отметить, что издательства Мердока, напечатавшие мемуары Маргарет Тэтчер, Джона Мэйджора, Питера Мандельсона и Дэвида Кэмерона, могут обоснованно заявлять о своем стремлении к прибыли, а не к влиянию, соревнуясь с другими ведущими издателями. Например, подразделение Penguin смогло получить права на издание мемуаров сенатора Флориды Марко Рубио, который в то время даже не был объявлен как кандидат от республиканцев, лишь в результате аукциона среди шести других претендентов 28. Как подытожило издание The Washington Post: «Издательский и политический миры, похоже, преисполнены веры в то, что каждый кандидат обязан писать мемуары, политические трактаты или же и то и другое одновременно, несмотря на отсутствие любых намеков на читательский спрос. Книги, написанные политиками, продолжают выходить с потрясающей регулярностью и пугающей скоростью. При этом они скорее похожи на отрыжку, чем на результат умственной деятельности» 29.

Однажды Руперт понял, что ежедневная работа с заголовками и статьями целого семейства газет в корне отличалась от, вероятно, куда менее захватывающей задачи всегда быть в курсе запланированных выпусков продукции гигантского издательского дома. Он знал, как научить менеджеров и редакторов газет (многие из которых выросли вместе с Рупертом и последовали за ним из Австралии в Британию и Америку, уподобившись Большому Джулу) видеть, «где находится разметка на пустых игральных костях» – где Руперт проводит черту между приемлемым и неприемлемым. Но научить этому книгоиздателей, которые работают во внутрисистемной индустрии и руководствуются собственным набором стандартов, представлялось совсем другой задачей. Стандарты по работе с авторами, которые могут требовать аванса и не приносить рукописи; стандарты, на которых основывались решения, что выпускать, а что нет; бухгалтерские стандарты по обращению с непроданными копиями – все это, в отличие от газетной индустрии, вряд ли можно называть родной средой Руперта. И этим объясняются взаимосвязанные истории, включающие попытку Руперта взломать китайский телерынок, публикацию книги Дэн Жун, политика и дочери Дэна Сяопина, и решение не выпускать книгу Криса Паттена.