Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 2

О том, что родится мальчик, родители уже знали – в прошлую луну не вытерпели, сходили к авгурам, жрецам Просперины. Те не только назвали пол ребенка, но и пообещали ему долгую жизнь, полную великих свершений.

Правда, один авгур переменился в лице, когда его птица что-то крикнула. Но потом поморщился, отмахнулся и сказал, что этого не может быть. Не все происходящее – знаки богов, даже священные птицы порой кричат просто так.

Но Соне Тюти вспомнил этого авгура, когда из спальни вышла повивальная бабка. В ее лице не было ни кровинки, из-за дверей не доносилось ни звука, а сверток в руках тягостно молчал.

- Маль... мальчик, - прошептала она. – Кажется, мальчик...

- Кажется?.. – не понял отец. – Дай... а... а где... что?..

Он не знал, схватить ли своего сына или броситься к жене. Но повивальная бабка преградила путь в спальню и тоскливо простонала:

- Роды были тяжелые... Не снесла их, бедняжка...

Внутри Соне Тюти что-то оборвалось. Свою жену он любил больше жизни.

А потом был второй удар. Он развернул протянутый сверток и захрипел, разрывая на груди воротник.

- Эта штука... – услышал он будто издали собственный голос. – Она что... живая?.. боги, оно же шевелится!..

Той же ночью Соне Тюти спустился в канализацию. Великую Клоаку, простирающуюся под всем Мкадором. На вытянутых руках он нес корзину.

Он заплатил повивальной бабке за молчание. Велел всем говорить, что ребенок родился мертвым. Онемевший от горя вдовец не собирался оставлять дома того, кто убил собственную мать... да еще и выглядит так, словно явился прямиком из Паргорона. Сейчас он открыл глаза... яркие розовые глаза с крестообразными зрачками... и отец снова вздрогнул.

- Прости, - только и сказал он, опуская корзину в воду.

Младенец как будто понял, что его бросают. Он вскинул ручонки и горестно закричал, заплакал... но отец уже убегал, спешил скрыться от этих страшных звуков.

Он никогда от них не скроется. Не пройдет и года, как Соне Тюти повесится в собственном доме. Но эта история не о нем, а о том, кого он кинул в сточные воды.

Корзина с младенцем плыла по течению. Она быстро размокла и стала набирать воду. Возможно, еще несколько минут – и несчастное дитя просто утонуло бы. Но ему... повезло?.. Не очень подходит это слово к тому, что с ним произошло.

Город Мкадор расположен на холмах, и его канализация идет уступами. Младенца вынесло к одному из крутых перепадов, где ленивая подземная река превращалась в бурный поток. Корзина устремилась вниз, вниз, вниз... и со всей силы врезалась в большой камень.

От удара младенца выбросило из корзины. Крохотное тельце ничего не весило и отлетело далеко – туда, где громоздились кирпичи, обломки, какие-то инструменты...

Он сломал спину. Ребенок упал с такой силой, что хребет хрустнул, как сухая ветка. Еще он сломал правую руку и нижнюю челюсть, а правым глазом напоролся на что-то острое.

Младенец даже не закричал. Боль была такой, что он только тихо всхлипнул и потерял сознание. Почти наверняка он бы уже никогда не очнулся, пополнив ряды нежеланных детей, что молча исчезают в Великой Клоаке.

Но именно в этот момент из сухого тоннеля вышел оборванный крысолюд. Принюхавшись к воздуху, он подкрался к окровавленному тельцу, осторожно потыкал его палочкой и брезгливо скривился. Люди опять выбросили в канализацию то, чего не хотят видеть наверху.

Младенец ужасно покалечился, но был еще жив. Возможно, было бы милосердием просто погрузить его в воду и прервать страдания. Но крысолюд поступил иначе. Воровато оглядевшись, он завернул ребенка в собственные лохмотья и унес обратно в тоннель.

- Чтобы съесть, что ли? – спросил напряженно слушавший Дегатти.

- Дегатти, ну вот от тебя не ожидал, - укоризненно покачал головой Бельзедор.

- Ну... я просто подумал... крысолюд... в канализации...

- Дегатти, ты очень плохо знаешь крысолюдов. Они только похожи на крыс – но они не крысы. Они отличаются от крыс сильнее, чем ты – от мартышки. И они не людоеды. Это гоблины не видят ничего плохого в том, что их мясо когда-то издавало членораздельные звуки. Крысолюды же вороваты и нечистоплотны... но разумных существ не едят.

Прошли годы. Не видя света, в бесконечных лабиринтах городской канализации рос брошенный ребенок. Старый крысолюд выхаживал его по мере сил и возможностей, и даже носил наверх, к лекарю... но его прогнали с порога. Даже кликнули стражников, от которых крысолюд едва сбежал.

Сначала он хотел подбросить младенца в какой-нибудь приют, но понял, что его почти наверняка просто кинут обратно в канализацию. Даже в другой стране подобному созданию пришлось бы тяжело, а уж в Хошимире-то...

Эта страна не всегда была такой. Когда-то нелюди жили здесь спокойно. Их никогда не было здесь много, но на них не смотрели искоса.

Все изменилось лет двадцать назад, когда республика Хошимир вдруг вспомнила, что на этом самом месте когда-то жили перволюди. Что эти земли принадлежали легендарной Человекии. Когда к власти пришли те, кто не хотел видеть вокруг никого... далекого от эталона.

Хошимир продолжал торговать с соседями, продолжал принимать их послов. Вежливо вел себя с эльфами Тирнаглиаля и твинодаками Твинской империи. Но к собственным нелюдям отношение в стране стало... недоброжелательное.

Когда напряжение стало нарастать, многие уехали, но кто-то и остался, решил переждать. Среди них был и этот старый крысолюд.

Когда-то – уважаемый часовщик.

Он ошибся. Десять лет он пытался бороться, но дела шли все хуже и хуже. Какое-то время он еще держался на старой клиентуре, но в конце концов разорился. Новую работу найти не смог, денег на портал уже не было... и он докатился до бродяжничества. Оказался в Великой Клоаке, куда стекаются все, кому нет места наверху, среди людей в чистых одеждах.

- Да люди все такие, - прокомментировал Бельзедор. – Вы посмотрите хотя бы на Дегатти. Появился крысолюд, и он сразу думает, что тот младенца сожрет. А еще волшебник, интеллектуал. Людям только дай волю – они всех загнобят.

- Это прозвучало бы гораздо убедительней, не будь ты Темным Властелином, который сам гнобит весь мир, - хмуро сказал Дегатти.

- Да, но я равномерно гноблю всех.

Ребенок так и не получил нормального человеческого имени. Сначала крысолюд звал его просто младенцем, потом стал называть мальчиком. Среди других же обитателей канализации ребенок получил кличку Обрубок.

Он изначально был непохож на человека, а полученная на заре жизни травма искалечила его окончательно. Горбатый и низкорослый, без единого волоска на теле, зато весь покрытый волдырями и рытвинами. Перекошенный набок, с руками разной длины... очень разной. Правая рука ссохлась и не действовала, зато левая вытянулась аж до пола и была необычайно сильной.