Сергей Зеленин - Эволюция

— …Ладно, — добавил я в телефонную трубку, — как все соберутся, позвонишь. Ну, что? Продолжим наш с вами разговор, мужики? Пока народ на митинг собирается?

Ходоки одобряюще загудели…

— Конечно поговорим, Дмитрий Павлович! — вызывающе высказал общую точку зрения ухарь-Фронтовик, — почему бы и, не поговорить нам с тобой? …Напоследок?!

— Если, народ на митинге решит мою землю делить, то я не против! — начал я, — даже напротив: сам — самым первым, мерной аршин возьму и пойду вам ваши доли нарезать!

Народ — не тот, что на митинге, а тот что — в моём пресс-конференц-зале, слегка начал охреневать…

— Супротив народа, я не в жисть не пойду! — продолжил я, — а, пулемётики за занавесками — так, это так! С перепуга… Да и, не заряжены они… А, если и, заряжены, то очень плохими патронами — ржавыми, да с тупыми пулями к тому, ж… А, пулемётчики — всё как один косые! Они и, жёнам своим когда «вставляют» — постоянно «в просак» попадают.

Народ, начал охреневать ещё сильнее…

— …Кстати, интересно было бы узнать — как делить то, будем? — предельно вежливо интересуюсь, — поровну между всеми али, ещё как?

Тут вышла небольшая заминочка: одни хотели делить поровну, другие — ещё как-то, сам толком не понял. Где-то, через пятнадцать минут очень ожесточённой дискуссии, победила — перекричала точнее, первая точка зрения: делить мою землю надо поровну — по количеству едоков в семье.

— А между кем и кем, конкретно? Вот у меня, к примеру, с тысячу семей буров живёт… Ещё с конца прошлого века поселились. Им моя земля положена, или нет?

— …Бурам? — Фронтовик несколько смешался, потом вполне уверенно ответил, — бурам, да! Буров мы уважаем! Серьёзные мужики, бородатые…

«…И, у каждого взрослого бура в доме одноимённая винтовка — из которой, каждый бур очень хорошо стреляет…», — так и, просилось на язык.

— А, с корейцами как решать будем? Их тут у меня с десять тысяч семей живёт. Ещё с седьмого года живёт — а, то и, ранее! Они то, побольше прав на мою землю имеют — чем твои свояк с братаном!

Опять — невообразимый гвалт…

Решили — большинством голосов, что «косоглазым» моей землицы не обломится.

— А, как же «свобода, равенство, братство»?! Вы уж, мужики — или крест снимите, или подштаники оденьте…

— …

— Вот я знаю, у нас здесь около пяти сотен проституток с детьми живёт-проживает…

Оживление в зале…

— ВЫ, ТОЖЕ ИХ «ЗНАЕТЕ»?! Ну и, ну, мужики… Не стыдно, вам, а?! Счас Батюшку позову — он вас кадилом отходит, блядунов сивобородых!

Наш Батюшка, сменил Отца Иннокентия — когда тот на рубеже веков, ушёл всё же в монастырь. В то время, он ещё был ОГО-ГО (!!!) и, мог реально, так «отходить»!

— …ГЫГЫГЫ!!!

— Им, тоже надо моей землицы нарезать? По количеству едоков, але как? Труженицы же, ёпсель… Тела!

…Долго я их таким макаром троллил, подкидывая с серьёзным видом подобные каверзные вопросы! Жалко, смеяться вслух было нельзя.

Наконец, мне это надоело — да и, шуметь за окном стало уже невыносимо громко, несмотря на закрытые по причине зимы окна.

— Пока митинг ещё не начался, давайте заранее прикинем хрен к носу — подсчитаем, сколько там моей земли на каждого «едока» получится!

Ходоки в зале одобрительно зашумели…

— А сколько, вообще у меня земли, то? — как будто осенило меня, — …Степан, не спи!

Я запустил по столу все лузеровские книги обратно по направлению к нему… Попал!

— Ась? — Степан опять приставил к уху свой стимпанковский слуховой аппарат, — кто пришёл?!

— Да никто не пришёл, тетеря глухая! Это нам пора расходиться — засиделись уже… Ну-ка, быстренько посмотри в своих книжках сколько там у меня пахотной земли, сколько пастбищ, да прикинь что получится — если, на всех раскидать! Давай только быстрей, а то нам с мужиками на митинг пора…

Степан на свои книги, даже и не глянул, а с издёвкой мне ответил:

— Пить надо больше, Дмитрий Павлович!

— Пробовал больше — не получается, здоровье уже не то… А, что?

— Да то, что ты — ещё этим летом, передал все свои имущественные права на землю в пользу акционеров «Корпорации USSR»…

— Ну, ни… И, что? Я теперь нищеброд?!

— Ну, почему «нищеброд» сразу? Просто алкаш, с двадцатью пятью процентами акций и правом решающего голоса на Совете Акционеров «Корпорации USSR»…

— …Ёбс тудей! А, я вот — мужикам землю пообещал…

Степан Поликарпович снисходительно усмехнулся:

— Обещать ты имеешь полное право: в Уставе «Корпорации» про это ничего не сказано! Так что, обещай на здоровье — хоть на Луне землю! А вот выйти из «Корпорации USSR» со своей долей, Устав «Акционерного Общества» не позволяет… Забыл, что ли? Сам же его придумал, сам подписал… Пей меньше, Дмитрий Павлович и, всё наладится!

— Да, куда уж меньше пить! …Ааа… Это я наверное, после того запамятовал — как с верхней полки в самолёте упал и головой об потолок приложился. «Турбулентность», мать её итти! Здесь помню — тут не помню…

— Беда, прямо с тобой…,- тяжело вздохнул Лузер, — как Зимний брали, помнишь?

— Как Зимний брали — помню. А, вот как свою землицу акционерам раздавал, не помню… Ну, да ладно! Не забирать же её обратно! Хахаха!!!

— Хахаха!!! …А ты попробуй теперь обратно забери!

Мужики в зале слушали весь этот наш со Степаном диалог очень внимательно, с разявленными до самого пола зевальниками…

— Ну, вы уж извините, мужики, что так получилось…,- виновато развёл я руками, — хотел я между вами землю свою поделить, да не вышло: «Устав» мне не велит…

— Да, что вы здесь перед нами спектаклю развели?! — опять заорал Фронтовик, демонстрируя «президиуму» щербатый рот и лужённую глотку, — «Устав им, видишь ли, не велит…». Советская власть теперь у нас, понимаете? Понимаете, буржуйские морды?! НАША ВЛАСТЬ!!! И, она отменила все ваши буржуйские и помещичьи уставы! У нас теперь свои уставы — рабоче-крестьянские! Большевицкие законы, а не ваши — ЭКСПЛУАТАТОРСКИЕ!!!

Жаждущие моей земли в зале снова оживились, загалдели и громкими выкриками выражали своё полное одобрение…

Лузер, в начале монолога Фронтовика уронил под стол свой стимпанковский слуховой аппарат… Долго-долго под столом шарил рукой, поднял его, вставил в него обратно выпавшие провода… Настроил — так как, тот почему-то, пронзительно стал пищать… И теперь, пристроив это чудо электроники снова к уху, спросил у меня — когда крики немного поутихли:

— Про, что это он?

Хотя, Фронтовик со товарищи орали так громко — что и, стопроцентно глухой, по моему, услышал бы! И, даже уже мёртвый…

— Ты его там примотай к уху чем, что ли…,- первым делом посоветовал я ему, — про власть он. Власть ему наша не правится…

Тут, на Степана Поликарповича, что-то нашло… С ним такое — редко, но бывает: тихий, спокойный, но если его разозлить…