Сергей Зеленин - Эволюция

Я думаю ещё немного и, плотность населения в Нижегородской Области, станет как в том — в «моём» Донбассе! По крайней мере, уже сейчас дорога из Нижнего Новгорода до Приреченска через Балахну, очень сильно Донбасс или, даже — Германию напоминает! Едешь там вдоль Волги — один город или заводской посёлок сменяет другой и, всюду над ними — трубы, трубы и трубы… Заводские трубы. Нижегородская Область — «МАСТЕРСКАЯ РОССИИ»!!! А не просто — «карман», как раньше.

Тоже, вот показатель: доля городского населения России за годы войны выросло с пятнадцати процентов до двадцати… А в Нижегородской Губернии, до половины!

И, вот тогда — когда плотность населения и процентное содержание в нём горожан, станет как в Европе или хотя бы — как в советском «доперестроечном» Донбассе, всё это даст взрывной — кумулятивный экономический эффект!

…После «перехода с концами», наш «военный сектор» во главе со Спецом и Геншей, тихо-мирно продолжил подготовку трёх артелей «отморозков» к трём десятилетиям непрерывных войн. Всё продолжилось как и шло ранее — только теперь, в «школе охотников» к общеобразовательным добавились «специальные» предметы.

Бес потихоньку-помаленьку учил ребят минно-взрывному да сапёрному делу, Гиви ведению разведки, Кенвуд организации связи…

Док, регулярно отвлекаясь на помощью Айболиту, со товарищи, учил будущих полевых командиров медицинскому делу, а Борода — тактике.

Ну и, все вместе они учили «охотников» общеобразовательным предметам, рукопашному бою и, другим всяким-разным, важным на войне премудростям…

Заминка вышла только со Стрелком… У того был при «переходе» сильно повреждён правый глаз, практически оторвано два пальца — указательный в том числе, на той же — правой руке… Не считая слуха — до сих пор не слышит он правым ухом и, лёгкой контузии.

Досталось ему, короче!

Ничего… Через год оклемался, приноровился стрелять с левого плеча (хотя, не так результативно — как сам жаловался) и приступил к преподаванию снайперского дела.

Мой племянник Данила — сын покойного брата Германа, после «перехода с концами», как будто другим человеком стал!

С чего бы это, а?!

Он, не раздумывая, сразу же присоединился к «военному сектору» Спеца. Вступил добровольно, так сказать, в артель охотников «рядовым отморозком»! Хотя, Данила был уже взрослым, на три-четыре года — а, то и на пять лет старше своих «сослуживцев» и, возвышался над ними как пожарная каланча — вызывая первое время усмешки у тех, он вместе и наравне со всеми, «стойко переносил все тяготы и лишения…» Ээээ… «Охотнично-промысловой» жизни.

После нескольких стычек, «отморозки» его зауважали — а, когда Спец, проверив его способности и умения, назначил его — по совместительству, инструктором рукопашного боя в его артели — зауважали реально!

Уже через год он стал артельным, а когда во время строительства оросительного канала «Большие Болота-Солнечногорск», «Школа охотников-промысловиков» запланировано расширилась, получил должность — соответствующую должности командира взвода в «армейке»…

Через год же, «сломив» волю упорно сопротивляющегося отца, к нашему «военному сектору» присоединилась и его Лиза.

Мы тогда инструктора по конной подготовке искали. С отставниками-кавалеристами из царской армии, пару раз — по различным причинам не обломилось и, тут она… Вспомнили мы про её «художества» — ну, а что?! От добра, добра не ищут.

Опять же, после нескольких недоразумений, когда Лиза — убедительно помахивая отцовской шашкой, обещала «собеседнику» отрубить уши — а, Данила, в реале, по этим ушам бил всеми своими конечностями, она стала пользоваться непререкаемым авторитетом! Каждый из «отморозков», был в неё безнадёжно по уши влюблён и, по малейшему знаку, срывался как ошпаренный.

Жила Лиза в отдельной землянке… Было ли, у них «что-нибудь» в тот «учебный» период? Я не знаю. Но, из каждой последующей полевой «командировки» Лиза привозила по ребёнку…

Потом, их пути разошлись: он в ходе Великой Войны стал «отцом» ВДВ, она — «матерью» конно-механизированных бригад.

Она была «в капусту» изрублена на поле боя где-то в Восточной Польше, он стал командующим Красной Гвардией, потом принял из моих рук правление «Корпорацией USSR»…

Ну, это я забежал очень далеко вперёд!

В девяносто пятом году… Ээээ… Пожалуй, в самом начале девяносто шестого, явился не запылился Мао — про которого, мы все уже давно забыть забыли! Да, не один а, с компанией собственных маньчжурских «отморозков».

Ничего, так ребята — боевые!

Естественно, были стычки с нашими — но, потом ничего… Сдружились. Чему-то они учились у наших, чему-то наши учились у них. В частности, за два года совместной боевой подготовки, многие из наших «охотников» свободно болтали на северном диалекте маньчжурском языка, а все без исключения маньчжуры хорошо заговорили по-русски.

Первая «командировка» нашего военного сектора была именно в Маньчжурию: вместе с «пробой клинка» — по образному выражению Спеца, надо было помочь Мао утвердиться на своей исторической Родине.

Итак, в тысяча восемьсот девяносто седьмом году, около ста пятидесяти наших и чуть больше тридцати маньчжурских «охотников», прибыли в Семипалатинск, где купили у местных казаков и казахов лошадей под седло и верблюдов под вьюки и, через Монголию двинулись в северо-западную Маньчжурию.

Большую часть оружия, боеприпасов, снаряжения и, много чего другого для Мао и его «команды», было доставлено с помощью Нельсона и его пиратов — сначала морем, а затем по Амуру.

Местом для постоянной дислокации, Мао выбрал территорию в верховьях Амура, в районе реки Мохэ — где русские и китайские золотопромышленники-нелегалы образовали в восьмидесятых годах так называемую Желтугинскую республику [105], к тому времени уже ликвидированную китайскими властями.

Первым делом, был образован учебно-тренировочный лагерь — наподобие нашей «Школы Охотников», но с местными особенностями…

Наши «отморозки» регулярно ездили в маньчжурские «командировки» — для повышения «квалификации», сменяясь через каждые восемь месяцев, небольшими партиями по пятьдесят — сто человек. Только в период «обострений», их численность доходила до трёхсот или пятисот.

Были ли потери? Конечно, были! Но, вполне приемлемые… Спец и Мао своих людей берегли.

Среди местных, наши «отморозки» получили известность как — «Северные серые монахи», принявшие «обет молчания»: ибо они были облачены в серые одежды, скрывали свои лица и при посторонних китайцах, не разговаривали.