Наталья Кулибина - Зачем, что и как читать на уроке? Художественный текст при изучении русского языка как иностранного

Е.И.Пассов в книге «Коммуникативное иноязычное образование. Концепция развития индивидуальности в диалоге культур» приводит эти слова как сказанные Альбертом Эйнштейном [Пассов, 2000: 46].

Авторы «Словаря методических терминов» называют аутентичными материалами «Устные и письменные тексты, являющиеся реальным продуктом носителей языка и не предназначенные для учебных целей, не адаптированные для нужд учащихся с учетом их уровня владения языком» [Азимов, Щукин, 1999: 34].

Вспомним вопрос, который когда-то часто задавался на экзамене по методике: «Чему мы учим, когда говорим, что учим иностранному языку?» Правильный ответ на него со временем несколько видоизменялся, не теряя, впрочем, основной идеи: «Мы учим читать и писать, говорить и воспринимать на слух речь на иностранном языке… учим речевой деятельности… речевому общению…»

Проекция текста, по Н.А.Рубакину, это результат восприятия текста читателем [Рубакин, 1977: 55–59].

Автор гипотезы дал ей следующую формулировку: «Почитатели произведения обладают душевной организацией, аналогичной организации художника, и если последняя благодаря анализу уже известна, то будет законным приписать почитателям произведения те самые способности, те недостатки, крайности и вообще все те выдающиеся черты, которые входят в состав организации художника» (Геннекен, 1892: 76; Белянин, 2000: 212).

Это необходимо помнить преподавателю, так как нередко мы предлагаем учащимся «разыгрывать» общение, обмениваясь текстами, не содержащими новой информации, или «читать» тексты, содержание которых заранее известно.

Мы, вслед за Ш.Балли, Б.А.Лариным, В.И Шаховским и др., различаем «эмоциональность» как психологическую характеристику личности и «эмотивность» как категорию текста и речи вообще.

Методическая разработка стихотворения М.Цветаевой «Москве» опубликована в: [Кулибина, 1994: 38–46].

Приведем полностью гипотезу Серля, сформулированную следующим образом: «В косвенных речевых актах говорящий передает слушающему большее содержание, чем то, которое он реально сообщает, и он делает это, опираясь на общие фоновые знания, как языковые, так и не языковые, так и на общие способности разумного рассуждения, подразумеваемые им у слушающего» [Серль, 1986: 197].

См. методическую разработку стихотворения Н.Гумилева «Жираф» в: [Кулибина, 1999: 53–56].

См. методическую разработку этого рассказа для урока русского языка в: [Кулибина, 1987: 104–117].

Например, Н.С.Хрущев в своей печально известной речи кричал неугодному властям поэту А.Вознесенскому: «И пусть господин Вознесенский убирается отсюда!» (т.е. эмигрирует из Советского Союза).

Методическая разработка этого стихотворения Дм. Пригова дана во второй части настоящего пособия.

Н.Д.Бурвикова, противопоставляя текст дискурсу, «как результат противостоит процессу», метафорически сравнивает текст и дискурс с различными состояниями джина из старинной арабской сказки: если текст – это джин в кувшине (т.е. в заточении), тогда джин до заточения – это дискурс, а джин, выпущенный из кувшина, – дискурс, подчеркивая несовпадение того, что «на входе», и того, что «на выходе» [Бурвикова, 1999: 32].

Причем сознание как последний член этой цепочки практически отождествляется с мышлением [Кубрякова и др., 1996; Гудков, 1999 и др.].

Ср. «Значение есть относительно постоянный, относительно объективный и относительно единый компонент для всех членов коллектива. Смысл же – постоянно меняющаяся вещь, поскольку он является результатом приложения значения к объекту (денотату). Количество значений ограничено для каждого отдельного этапа развития языка… Количество же смыслов практически безгранично » [Комлев, 1969: 93].