Журнал "Наука и Техника" (НиТ) - «Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2007 № 10 (17)

Хотя за пару веков до того аналоги фустибулы активно применялись в… морских боях. Европейский корабль в начале XV в. еще не являлся боевой единицей «сам по себе», морские сражения главным образом сводились к абордажным схваткам — и вот в этих-то условиях такой тип пращи хорошо зарекомендовал себя. Расстояния невелики, а навесная стрельба тяжелыми снарядиками вполне эффективна: укрывшихся за планширом бойцов легче достать сверху, а не спереди. Кроме того, можно использовать пусть еще и не гранаты, но зажигательные снаряды: при тогдашних технологиях это были штуки не из легких.

Очень специфическое оружие. Пожалуй, первое серьезное оружие дальнего боя: она появилась глубоко в палеолите, может быть, еще в неандертальское время, за десятки тысячелетий до лука. Австралийский вариант деревянной копьеметалки (вумера) известен многим, но копьеметалки бытовали не только в стране кенгуру! (рис. 6)

Рис. 6. Новозеландец с «копейным ремнем». Чем он намерен вести ближний бой — сомнений не вызывает

Судя по данным постоянно действующей группы экспериментаторов при Кембриджском университете, уже много лет работающих в русле такой междисциплинарной науки, как «культурная антропология», дальность полета копья — а вумера позволяет метать не только короткие дротики, но и копья свыше 3 м длиной, которые способны поразить цель, не отклоняясь, и сквозь сплетение веток кустарников или сквозь толщу воды, — не менее чем 150 ярдов.

Правда, на расстоянии свыше 30 ярдов копье сохраняло весьма неважную прицельность. Но вспомним: такие результаты показывает копьеметалка в руках университетского специалиста. Вот как описывает очевидец это оружие в руках охотника-аборигена, причем не в погоне за рекордом, а именно на рядовой тренировке:

«…Копья были очень легкие и удобные, с наконечниками, вырезанными в форме сердца. Не обращая на меня никакого внимания, он стал упражняться, метая копья в старый лист рифленого железа, прислоненный к дереву. Своими копьями он пробивал лист железа с расстояния в шестьдесят ярдов. Скорость была так велика, а траектория такая пологая, что наконечники проходили сквозь лист, не ломаясь. (Отметим, что наконечники эти — деревянные! — Авт. )

Я был поражен. Прежде я думал, что аборигены метают копье под углом вверх. А он держал копье на уровне уха, делал несколько резких взмахов, чтобы придать ему устойчивость, и метал прямо, как дротик. И копье летит в цель по такой плоской траектории, что его очень трудно увидеть, а о том, чтобы увернуться от него, не может быть и речи…»

Раз такая точность и сила достигалась на 60 ярдах (примерно 55 м), значит, и дистанция в 150 ярдов — не предел. Отличное оружие для охоты на крупную дичь! В Австралии таковой нет (во всяком случае, сейчас). Но тем легче понять широкое распространение копьеметалки в палеолитическое время: на мамонта с луком не выйдешь, даже если лук уже изобретен!

В «человеческих» боях оно все-таки уступает луку по многим параметрам, в том числе и по объему носимого боезапаса. Интересно, что на американском Севере в самом конце ледникового периода (лук уже есть, хотя и далеко не везде) этот вопрос попытались обойти, но именно применительно к охоте, а не войне. Было изобретено «составное» копье: массивное древко — и венчающий его легкий дротик. В копьеметалку вставлялось именно первое, оно же «выстреливалось» вместе с дротиком — но в теле зверя оставался только он, слабо насаженное древко тут же отделялось, его можно было подобрать и использовать снова. Таким образом, в рейд охотник брал лишь пару-тройку крупных древок — и десятки дротиков, вряд ли более тяжелых, чем лучные стрелы.

Но это сходило с рук, когда «противником» был все тот же мамонт, а не вражеский отряд…

Но вообще-то метательное копье применимо и в битвах охотников — т. е. уже винов — с себе подобными. Нет, мы говорим даже не о швыряемых рукой дротиках, а о неких устройствах для их метания. Это своеобразные зацепы или гибкие. «тросики»; с помощью которых тоже можно повысить силу копейного броска, причем копье в полете приобретает вращение, словно пуля нарезного ружья.

Такими приспособлениями (они существовали в диапазоне от прикрепленного к копейному древку ремня до совершенно отдельного «хлыстика», даже снабженного легкой рукоятью) широко пользовались древние греки, ирландцы, викинги, северные народы, некоторые племена индейцев и жители Полинезии… Очень подробное описание такой «гибкой копьеметалки» оставил Г. Форстер, участник второй экспедиции Кука: (рис. 7)

«…Копьем житель Танны редко промахивается мимо цели, тем паче с небольшого расстояния. В этом ему помогает кусок веревки длиной 4–5 футов, сплетенной из древесного луба и имеющей на одном конце узел, на другом — петлю. Пользуются ею следующим образом. В петлю вставляется указательный палец, затем этим пальцем и большим берется дротик, а другой конец бечевки обертывается один раз вокруг древка дротика поверх руки. Теперь при броске дротик не может отклониться от данного ему направления, покуда с силой не вырвется из петли, которая остается на указательном пальце метателя. Я видел не один такой бросок, когда зазубренное острие дротика, брошенного с расстояния 30–40 футов, пробивало столб толщиной 4 дюйма».

Добавим, что несколькими строками ниже эти копья были охарактеризованы Форстером как «не очень прочные» и «тупые» (ведь их наконечники тоже вырезаны из дерева!). Что до дистанции, то спутник Кука наблюдал не просто рядовые, а тренировочные броски. А вообще-то даже средне тренированный копьеметатель способен послать такой «нарезной» (вращающийся) дротик на 75 м; при рекордных бросках копье и на расстоянии до 90 м сохранит способность попадать в цель! (рис. 7)

Рис. 7. Экспериментальные копьеметалки по эскизам… Леонардо да Винчи

Не словом, а делом…

Знаменитый греческий мудрец Платон (428–347 г.г. до н. э.) считал, что начало всего сущего — идеи, которые трансформируют бесфигурную, безобразную материю в тот или иной предмет. В ученых диспутах он часто доказывал, что всякая конкретная вещь как бы «причастна» к своей идее. Такие рассуждения смешили киника Диогена из Синопа (404–323 гг. до н. э.) — того самого, что жил в огромной глиняной винной бочке, врытой в землю. Как-то раз, когда он ел сушеные фиги, к нему подошел Платон.

— Прими и ты участие, — любезно пригласил его Диоген. Мудрец съел несколько плодов, и тут-то оппонент и продемонстрировал ему разницу между миром идеи и миром вещей.

— Я сказал: прими участие, — заметил он. — Но я не говорил: поешь…

Граждане, будьте начеку!