Журнал Наука и Техника (НиТ) - «Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2007 № 10 (17)

(Те отравленные стрелки, которыми пользовались ниндзя — как раз такие вот «тампаксы», а не шипы. Источником яда в этом случае служил корень аконита. А вообще-то, конечно, искусство «фукибара-дзюцу», боевой стрельбы из духовых трубок, даже в Японии было присуще не одним лишь ниндзя. Но в любом случае оно было атрибутом ближней диверсионной схватки, а не полевого сражения или осадного боя. Впрочем, при осаде иногда как раз и возникала настоятельная нужда в использовании диверсантов…)

… Это все еще «первое и главное». Переходим ко второму. Сарбакан как оружие не просто боевое, но и достаточно «главное» отмечен, прежде всего, в индонезийско-малайском регионе — а также в Южной Америке. Сарбакан Старого Света чуть-чуть мощнее и удобней в обращении, потому что снабжен (ну, не всегда — но часто) раструбом-нагубником. Именно он-то и попал в Европу на еще только-только постсредневековом этапе. Современные читатели «Графини Монсоро», наверно, никак не могут понять: через какой раструб один из ее героев ухитряется издавать замогильные звуки, смущая королевскую душу. А это — воронка нагубника. В стреляющих бузиной или рябиной «харкалках» нынешних тинейджеров ничего подобного не имеется, но ведь они — деградировавший тип «оружия», для смертоубийства не предназначенный (и слава богу!).

«Боевой» выстрел из такого сарбакана осуществляется сильным и резким выдохом: не реберным, а диафрагмальным. По-индейски, без нагубника, стреляют иначе: следует плотно обжать его губами и закупорить отверстие языком, а затем мощным, но плавным выдохом (тоже за счет диафрагмы) до отказа надувают щеки — и за миг до этого самого «отказа» убирают язык.

(Вы, дорогой читатель, в отрочестве обходились без таких ухищрений? Но — спорим на что угодно! — вы из своей тогдашней «харкалки» ни одного конкистадора не застрелили, да и ягуаров, скорее всего, на вашем счету немного.)

…Пробивать броню из сарбакана, кажется, еще ни один фантаст не пробовал. А те же конкистадоры (доспехов у них катастрофически не хватало) обычно норовили прикрывать себя и своих коней специальными «халатами», выкроенными из… одеял. Полной гарантии это прикрытие не давало, но все-таки позволяло сохранять немало «хитпойнтов». Правда, все же поменьше, чем в компьютерной игре Diablo, где индейско-пигмейского вида дикарята (куда смотрят адепты политкорректности?!) бьют по вам из сарбаканов почти в упор, залпами, но ухитряются лишь минимально испортить самочувствие…

Но все-таки, если без шуток: какова боевая дистанция такой стрельбы?

Наиболее полные данные появились после того, как во время Второй мировой войны американские и австралийские инструкторы проверяли возможность привлечения даякских племен Индонезии к партизанской борьбе против оккупировавших острова японцев. Даяки действовали, естественно, своим традиционным оружием, из которого в джунглевой войне лучше всего показали себя сарбаканы.

На расстоянии 20–25 м духовая стрелка уверенно поражала цель размером с апельсин, вонзаясь в нее достаточно глубоко.

На дистанции порядка 35 м (а дальше в джунглях не стреляют) она пробивала армейскую униформу — но в том, собственно, не было нужды, так как меткость сохранялась достаточная, чтобы на выбор попадать в части тела, не прикрытые плотной одеждой.

Максимальная дальность выстрела не проверялась — и даяки, и инструкторы подходили к делу практически. Однако на расстоянии 10–15 м острейшая легкая стрелка гарантированно пробивала человеку грудную клетку, что в условиях джунглей могло обеспечить верную смерть и без применения яда, и даже без попадания в сердце. За последним дело бы не стало: на такой дистанции опытный стрелок попадал в… канцелярскую кнопку!

Вывод: на двойной-тройной длине трубки (чуть далее мы увидим, что это за длина!) уж одеяло-то стрела пробьет. Вот только сделать на таком расстоянии боевой выстрел не всегда удастся. Разве что из засады…

А габариты охотничье-боевого сарбакана довольно солидные: минимум 2 м в длину, довольно часто 2,5–3. Иногда он был снабжен даже прицелом и своеобразной мушкой (!), иногда — легким подсошником (!!). В совсем особых случаях «подсошник» мог быть и живым: тогда сарбаканом управляли вдвоем с «оруженосцем», клавшим ствол себе на плечо или согнутую спину (!!!).

Обычно все-таки стрелок обходился без таких крайностей. Но за дудочку мощный сарбакан не выдашь! Тут даже от бесшумности выстрела (если честно — то далеко не полной) не так чтоб очень много проку в смысле маскировки. Имеется в виду, конечно, ситуация, когда, кроме пораженной первым попаданием «мишени», в наличии есть еще и ее товарищи, вооруженные и готовые к бою. Если даже никто из этих кандидатов в новые мишени и не услышит на 20-35-ти метрах мощный «толчковый» выдох — а он звучит как приглушенный кашель, так что в шуме листвы, волн, копыт действительно может раствориться, — то все равно они способны задаться вопросом: отчего это во-он тот совсем не подозрительный прохожий вдруг совершенно непринужденным и естественным движением невинно поднес к губам абсолютно ничем не привлекающую внимания оглоблю в полтора своих роста?! (рис. 1)

Рис. 1. Вот таковы габариты мощного сарбакана! Как видите, конец его в данном случае еще и снабжен копейным наконечником

Рис. 2. Сарбакан к бою готов! На бедре — колчан, на груди — сумочка с «запасными обоймами»: плотно закупоренным отрезком бамбука, полным кашицеобразного яда

Не волнуйтесь, читатели: бывают сарбаканы и поменьше. И с тросточку, и со флейту. И даже с авторучку. Но… Уверенно стрелять из них на десятки метров, пусть и немногие, все-таки нельзя. Пробивать одежду толще рубахи — тоже.

Впрочем, для сарбакана по-настоящему глубокое пробивание и не нужно: главную работу берет на себя яд. Однако и тут не все так однозначно.

Вообще, отравленные стрелы заслуживают отдельной статьи — хотя бы потому, что с ними тоже связано преизрядное количество ошибок, угнездившихся в массовом сознании (даже и у оружиеведов). А впрочем, именно поэтому несколько слов о них можно сказать и прямо сейчас:

— Очень многие авторы как отравливают единожды стрелы своих героев, так и носят их потом (вместе с героями) в таком виде долго-долго: в походно-полевых условиях, да еще, как правило, в открытом колчане… Нет, носить-то их так и в самом деле можно, и рана от такой стрелы, пожалуй, будет заживать хуже, чем от совсем не отравленной. Но вот о сколько-нибудь быстром действии яда, проявляющемся прямо «на месте», в этом случае следует забыть. Даже знаменитый кураре, очень долго сохраняющийся в лабораторных условиях (на стреле в идеально сухом воздухе музейной витрины — тоже!), в «походно-полевой обстановке» очень скоро ослабнет. Он, кстати, чрезвычайно чувствителен к влажности — настолько, что в дождливо-туманный день лучше смазывать стрелу не просто перед охотой или боем, но прямо перед выстрелом: разумеется, если вы хотите, чтобы жертва именно свалилась как подкошенная даже от несмертельной раны… А вообще-то яд (и жидкий, и кашицеобразный) в походе надо носить не на наконечниках стрел, а во флаконе с притертой крышкой. (рис. 3)