Журнал Наука и жизнь, 2000 № 04

Конечно, чтобы воплотить эту идею в жизнь, потребуется немало труда ученых, экономистов, инженеров… Пока мы к этому не готовы. Но все необходимые заделы уже есть, и это позволяет взяться за работу. Правда, одному государству одолеть эту проблему, видимо, не под силу. Но вполне возможно объединение специалистов разных стран, создание международного центра по разработке проблемы искусственного мяса наподобие Европейского центра ядерных исследований. Важно не медлить. Эта «овчинка» стоит выделки.

ЛИТЕРАТУРА

Альберте Б., Брей Д., Льюинс Дж., Рэфф М., Робертс К., Уотсон Дж. Молекулярная биология клетки. — М.: Мир, 1987.

Культура животных клеток. — М.: Мир, 1989.

Попов Л. С., Эшкинд Л. Г. Трансгенные животные. — «Наука и жизнь» № 1, 1987.

Попов Л. С. Аптечное вымя. — «Наука и жизнь» № 7, 1994.

Попов Л. С. Стадо для чеддера. — «Наука и жизнь» № 8, 1999.

Parmjit Jat. Transgenic rodents as a source of conditionally immortalised cell lines. — Presented by Heury Stewart conference studies Russel Youse. 29 november 1996. Cafe Royal, London W1.

Один из красивейших уголков столицы — Главный ботанический сад Российской академии наук давно стал излюбленным местом отдыха москвичей. Они приходят сюда полюбоваться богатейшей коллекцией растений, погулять в Заповедной дубраве и Японском саду, посидеть на берегу живописного пруда, подышать воздухом, напоенным ароматом цветов. Помимо создания всей этой красоты Главный ботанический сад как одно из ведущих научных учреждений РАН занимается кропотливой научной работой. В отделах и лабораториях, на опытных участках и в питомниках, в оранжерее и научно-экспериментальном хозяйстве идут постоянные наблюдения за развитием опытных растений, оцениваются их стойкость и свойства, отбираются наиболее перспективные и выводятся новые сорта, создаются новые виды путем получения гибридов разных растений.

Директор Главного ботанического сада, член-корреспондент РАН Лев Николаевич АНДРЕЕВ был гостем очередного, февральского, «Чаепития в Академии». На встрече с журналистами шел разговор о том, как живет сад сегодня, какие перед ним стоят научные задачи и как удается их решать в наше непростое время. (Отчеты о встречах за «чайным столом» с другими учеными РАН см. «Наука и жизнь» №№ 1, 2, 1999 г.; №№ 1, 2, 2000 г.)

Владимир ГУБАРЕВ.

Директор Главного ботанического сада Российской академии наук, член-корреспондент РАН Лев Николаевич Андреевна «Чаепитии в Академии». Февраль 2000 года.

Между двумя встречами, о которых пойдет речь, прошло тридцать пять лет. Но мне кажется, что их разделяют не годы, а всего лишь дни, и это ощущение не обманчиво: так всегда бывает, когда перед тобой Учитель и Ученик, а следовательно, научная школа, в которой ростки неведомого прорастают… Особенно это важно для тех областей науки, где результат приходится ждать подчас десятилетиями. Вот почему судьбы двух ученых для меня слились воедино.

Оба они — директора Главного ботанического сада Академии наук: первый — академик Николай Васильевич Цицин, второй — член-корреспондент РАН Лев Николаевич Андреев.

Мы встретились с Львом Николаевичем на «Чаепитии в Академии» в феврале нынешнего года, вскоре после его сенсационного доклада на Президиуме Академии наук России. Выступление Андреева поразило участников заседания тем, что перед ними зримо предстала та борьба, которую ведут сотрудники Главного ботанического сада, борьба не только за новое в науке, но и просто за выживание уникального научного центра России.

И на Президиуме, и на «чаепитии» Лев Николаевич начал издалека… Он сказал:

— Есть один листок бумаги, который я не могу читать без волнения, потому что он во многом определил судьбу не только моего учителя — академика Цицина, но и мою собственную. Эта «бумага» — постановление правительства за подписью И. В. Сталина, в котором идет речь о переезде научных учреждений в Москву, о строительстве зданий для них, о закупке мебели и оборудования, а также о выделении тысячи пар нательного белья членам Академии наук… Читаешь этот документ и понимаешь, насколько жестокой была жизнь: ученым уже нечего было надеть, и правительство выделило им белье… И в то же время уже думали о том, что через пару десятков лет людям потребуется Красота…

— Красота с большой буквы?

— Именно так, потому что этим постановлением, принятым в апреле 1945 года, предусматривалось создание в Москве Главного ботанического сада Академии. Я был тогда еще мальчишкой, но хорошо помню, как тяжело жили люди в послевоенные годы. И такое решение правительства вызывает уважение. Одновременно с созданием сада сразу же организуются экспедиции по стране — 10–15 в год!

— А сейчас сколько?

— Сегодня средств на экспедиции у нас нет… А в те годы из них привозили много интересных растений, существовал широкий обмен с другими ботаническими садами страны. Тогда они жили очень трудно, и это понятно, но тем не менее обмен информацией и материалами был весьма интенсивный… Кстати, огромная заслуга Главного ботанического сада Академии наук в том, что он объединил все ботанические сады страны, а их до распада Советского Союза было 125…

— А сразу после войны?

— Около пятидесяти… В 1952 году была создана сеть ботанических садов СССР, и Главный сад Академии наук стал своеобразным координирующим центром научных исследований в этой области.

Мы встретились с академиком Николаем Васильевичем Цициным в его лаборатории, что находилась в Главном ботаническом саду АН СССР. Он вспомнил, как еще студентом побывал в саду у И. В. Мичурина. Великий ботаник сказал тогда: «Скрестить пшеницу с пшеницей всякий может. Вот если бы найти для нее более сильного производителя, тогда другое дело…»

— Слова Мичурина, сказанные вскользь, натолкнули меня, молодого агронома, на поиски такого растения. Пырей — дикий сорняк, обладающий необычайной «природной силой» и названный в народе «огонь полей», привлек мое внимание. Однажды в совхозе «Гигант» я обнаружил не виданную раньше форму пырея. И вскоре в Сальских степях родились первые пшенично-пырейные гибриды.

С тех пор прошло много лет. Академика Н. В. Цицина давно уже называют «академиком пшеницы». В его лаборатории вдоль стен стоят снопы. Их много. Они прижимаются друг к другу, будто им тесно здесь…

— Это, — показывает Николай Васильевич, — новые сорта, которые мы сдали в государственное сортоиспытание. Вот, например, яровая пшеница «восток». В 1963 году в Кустанае ее высадили на площади две тысячи гектаров, а в 1964 году — уже на двадцати тысячах гектаров. По скороспелости ей нет равных в тех районах. Она созревает на 10–12 дней раньше, чем другие сорта. Урожаи хорошие.