Журнал Наука и жизнь, 2000 № 04

— А Москве вы помогаете? Столица вправе требовать от вас участия в ее озеленении, не правда ли?

— Я выступал на заседании правительства Москвы и привел такой пример. Все, конечно, видели тюльпаны у стен Кремля. Они — результат нашего сотрудничества с ассоциацией голландских цветоводов. 15–20 сортов тюльпанов в Голландии носят русские имена — это все совместные работы. К сожалению, теперь связи между нашими странами практически прекратились. За экспертной оценкой к нам не обращаются, а потому закупают наиболее дешевый, а значит, плохой посевной материал, даже зараженный разными болезнями… Раньше мы не имели права привезти без проверки ни одной луковицы, или ее надо было выдерживать в карантине два года. А теперь разве кто-нибудь контролирует этот поток? Итак, мы дали Москве прекрасные тюльпаны. То же самое можно сказать и о розах. Наша коллекция — две с половиной тысячи сортов роз. К сожалению, теперь она будет уменьшаться. Дело в том, что раньше мы укрывали их лапником, делали металлический каркас, обтягивали его вощеной бумагой, сверху накрывали поролоном и полиэтиленом. Сейчас еле-еле хватает денег на лапник. Если будет крепкий мороз, то такое укрытие не спасет, и полколлекции погибнет… Так что молимся, чтобы сильных морозов в Москве не было.

— А надо ли держать такую большую коллекцию в Москве, ведь в России есть более теплые южные районы?

— Очень хорошая коллекция роз была в Никитском ботаническом саду. Но она сильно пострадала от засухи… Конечно, можно куда-то «переправить» нашу коллекцию, но, честно говоря, многие ботанические сады занялись коммерцией, и я думаю, что в нынешних условиях надежнее все-таки держать ее у себя. Недавно приезжали к нам немцы и очень удивлялись, что такая большая коллекция роз существует в столь суровых условиях. На самом деле — это еще одно достижение нашей науки…

— Мы говорили об озеленении Москвы…

— В Москве сейчас растет порядка ста видов растений, мы же рекомендуем в шесть раз больше! Однако наши работы не востребованы. Питомники предпочитают «гнать» привычные тополя и березы, а наши саженцы чаще всего отправляются на дачи и в правительственные особняки. Мы предлагали правительству Москвы создать в «Снегирях» питомник нашего элитного материала, но пока этого нет… Я понимаю, что проблем в Москве хватает, но если город располагает таким прекрасным ботаническим садом, то нужно им пользоваться и заботиться о нем по-настоящему.

— Академия наук поддерживает научные исследования Главного ботанического сада, а город должен обеспечивать его жизнедеятельность?

— У нас только поливочный водопровод длиной 50 километров, и половина его уже гнилая. Три километра кабелей были проложены в 1953 году, они нуждаются в замене. Дороги в ухабах и рытвинах, их тоже нужно ремонтировать. Так что «болячек» очень много, и город должен помогать их ликвидировать.

— Но вы ведь можете и сами зарабатывать?!

— Самофинансирование идет за счет продажи билетов и посадочного материала. У нас есть небольшой питомник, где растения на продажу выращивают в контейнерах… В общей сложности приблизительно 20 процентов от нашего бюджета мы зарабатываем сами. В основном за счет продажи кустарников, пионов, тюльпанов…

— А цены?

— Мы не можем поднимать их, потому что Главный ботанический сад — государственное учреждение. Очень часто у нас скупают материал разные коммерческие организации, а затем перепродают его.

— Может быть, вам стоит расширить эту деятельность?

— Не имеет смысла, так как в любом случае мы не сможем конкурировать со специализированными фирмами. Они занимаются монокультурой, а у нас сотни видов растений, и с каждым из них надо повозиться. Если я начну участвовать в рыночной борьбе, то загублю сад. Человек слаб, а искушений много… Пару лет назад, проводя «воспитательную работу» среди сотрудников, я напомнил им о том, как в блокадном Ленинграде спасали коллекцию Н. И. Вавилова. А потом подумал: что же это я говорю? В Ленинграде люди знали, во имя чего погибают… А сейчас? Наш сотрудник получает шестьсот рублей в месяц, а рядом воруют миллионы. Как его убедить, что продать одно растение за пятьсот рублей новому русскому — это грех! Наверное, сейчас у людей вырабатывается иная мораль, и, где провести грань между «нельзя» и «дозволено», сказать очень трудно. Нет, в обществе не должно быть двойной морали, от этого множество наших бед.

— Значит, самофинансирование не получается? Я хочу это подчеркнуть для чиновников, которые почему-то убеждены, что все остальные должны зарабатывать деньги, а они только их получать.

— Чтобы Главный ботанический сад перешел на полное самофинансирование, надо не косить газоны, а засаживать их картошкой! Но в этом случае сада уже не будет…

— Оставим эту тему. Скажите, как у вас нынче развивается международное сотрудничество?

— До 1990 года были очень тесные контакты с американцами. Мы обменивались экспедициями, привозили из-за океана колоссальные гербарии и живые растения. А они ездили по Сибири, очень хотели попасть на Дальний Восток, но их не пускали из-за закрытости тех мест. После 1990 года начался так называемый «безвалютный обмен», но вскоре и он прекратился, так как средств у нас нет. Было хорошее сотрудничество с немцами, французами. Сейчас мы встречаемся только на международных конференциях, да и то каждая такая поездка проблематична: ведь деньги приходится собирать по разным фондам, ассоциациям. А полностью прерывать контакты с зарубежными коллегами нельзя, их отсутствие гибельно для науки.

— Бытует представление, что ботаник — это герой XIX века. Обычно его изображают с сачком в руках. В XX веке эта профессия перешла в разряд непрестижных, она, говорят, удел чудаков. У вас есть возможность выступить в защиту ботаники, объяснить, почему она будет нужна в XXI веке?

— Одно время в аспирантуру никто из молодых людей не шел. Сейчас ситуация изменилась к лучшему, хотя до «хорошего» еще очень далеко… Итак, слово о ботанике. Вся биология, в том числе и молекулярная, и биотехнология, основана на ботанике. Она — древо жизни… Разве к этому надо что-либо добавлять?!

— Пожалуй, этого вполне достаточно.

ГЛАВНЫЙ БОТАНИЧЕСКИЙ САД РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК ИМЕНИ Н. В. ЦИЦИНА

Общая площадь — 334,4 га.

Дендрарий — 75 га.

Экспозиция растений природной флоры — 30 га.

Заповедная дубрава — 75 га.

Экспозиция отдела культурных растений:

— история культурных растений — 0,6 га;

— дикие сородичи плодовых и ягодных культур — 1,5 га;