«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-05 (1996)

С Храмом Белой Лошади (Баймасы) произошел казус. На карте провинции он изображен как туристский объект на север от Лояна, а шофер и милиция показывали на восток, где на карте обозначен одноименный город. Андрей непременно хотел на север, чтобы увидеть если не руины, то хотя бы место, где стоял древних храм, построенный в честь монаха Сюаньцзана (кстати, в миру носившего тоже фамилию Чэнь), который при династии Тан совершил путешествие на запад и привез из Индии священные буддийские книги, въехав в Лоян-столицу на белом коне. Нынешний храм Андрей посчитал ложным и поздним. Почему на карте два Баймасы и где находится истинный, выяснить не удалось: все знали только один.

Для непосвященного все буддийские храмы кажутся на одно лицо. Как все китайцы, а для китайцев — все европейцы. Меня в храме удивил только круглый, чуть вытянутый в одну сторону темный камень, энергетически очень сильный. При мне мужчина, положив руку на камень, набирал энергию, а затем помещал на поясницу, которая, видимо, у него болела.

К Шаолиньскому монастырю ведет прямая дорога по плоской равнине, а когда появляются холмы, тут уже до цели рукой подать: нужно подняться по серпантину из 18-ти поворотов. «Шао» по-китайски «мало», «линь» — «лес». Лесов, возможно, действительно было мало, когда сюда прибыл Бодхидхарма в VI веке, но сейчас все горы покрыты молодыми и совсем молоденькими лесами. Название «малолесистый» — это, так сказать, первая ступень проникновения в истину. На второй ступени виден «лес тех, кому мало лет» — тех, за кем будущее.

«Шао» имеет и другое значение — «молодой», Шаолинь — «молодой лес». Однако суть от этого не меняется.

Заплатив 40 юаней (5 долл.) за вход, мы оказались на большой ярмарке типа «Лужников», где все чем-то торгуют. Бритый монашек лет десяти продает мороженое. Солидный 40-летний монах с серьезными глазами предлагает свидетельства о посещении Шаолиня, куда вписывает твою фамилию. Никаких памятных сувениров или культовых предметов, характерных для этого храма, найти не удалось, разве что палочки для еды с надписью «на память о шаолиньском монастыре».

Часа два потолкавшись среди китайцев, мы сбежали. После этих центров буддизма отправились в столицу даосизма — Уданские горы. Это от Лояна 7 часов по железной дороге до Сянфаня, далее 200 км на местном поезде или на автобусе. Плата за вход здесь умеренная: 10 юаней, но от входа до центра комплекса 25 км! Мы садимся в автобус, стоящий перед красочными воротами. Прибежала кассирша с билетами. Наши попутчики-китайцы вдруг куда-то исчезли, но появились вновь, когда автобус миновал ворота. Не тут-то было: через километр на контрольном посту ревизоры проверяют, все ли заплатили за вход в Уданьшань. Китайцев прощают: они едут на работу. Андрей не может найти свой билет — его тоже прощают: кондукторша свидетельствует, что мы покупали два билета. Все проникнуты доброжелательством — в Китае вообще крайне редко злобствуют и орут друг на друга, как у нас.

Горы здесь потрясающей красоты: не пологие холмы с молодыми посадками, как вокруг Шаолиня, а свечи, устремленные в небо. Три пика рядом, по-китайски С-аньфэн — имя монаха, который, по легенде, создал тайцзицюань. Сердце туриста замирает: вот бы забраться на какую-нибудь вершину! На ту, например, с почти отвесными склонами! В «перестроечные» годы кончились мои горные походы — где-то идет война, куда-то дорого добираться. В Китае, как известно, на все достопримечательные вершины проложены тропы, выложенные каменными ступенями. Тем более в районе храмового комплекса.

Выбрав маленькую гостиницу с видом на горы, а не на стройку и не на свалку, перекусив, отправляемся куда-то вверх. Вообще-то положено первый день посвятить адаптации, и можно было побродить по разным храмам, расположенным на нашей высоте, но горы зовут, и мы идем. С трудом отбились от крепких парней в желтых куртках, предлагавших донести до вершины в паланкине. Помню, в 50-е годы был большой скандал, когда несли в паланкине на гору Хуашань жену советского специалиста и китайцам стало плохо. Еще бы! Хилые китайцы, недоедавшие в те годы, и русская толстуха, скучающая в гостинице «Дружба» от зарплаты до зарплаты у мужа (потом можно походить по магазинам), — слишком разные весовые категории. Шумели наши: как она посмела ездить на людях! Китайцы защищали женщину: ей тяжело, она устала.

Сыплет мелкий дождик, туман (или облака) закрывает вид на склоны. Я в плетенках на босу ногу и длинном плаще, каким китайцы накрывают и велосипед, и корзиночку над передним колесом. Андрей в куртке и кроссовках от известных фирм. Здесь на каждом уступе и повороте предлагают сувениры, попить, перекусить, но не так навязчиво, как в Шаолине. Раза два я советовал Андрею купить пленочный плащ, но он понадеялся на свою фирменную экипировку.

Порой подъем вверх так крут, что едва не стукаешься носом о следующую каменную ступеньку. Вот выплывают из тумана (или облака) величественные ворота. Просто ворота сами по себе, без стены или забора. Скорее — арка, поросшая сверху травой и кустарником. С трудом проглядывается надпись: «Первые небесные врата». Нам предлагают перекусить, но ведь нужно еще успеть засветло вернуться, поэтому небыстро (в горах не спешат) продвигаемся все выше и выше. И были еще Вторые небесные врата, потом Третьи, а за ними — Врата, обращенные к духу. Мы все шли, и шел дождь. Наконец зашли в пустующую столовую, чтобы осмотреть себя, а главное, фото- и видеоаппаратуру. По соседству — стилизованные под храм корпуса гостиницы, куда приглашали отдохнуть. Нас устроила бы та, что внизу, осталось лишь до нее добраться. На спуске Андрей снимал, пристроившись под моим плащом, надеясь, что его цейсовская оптика позволит хоть что-нибудь увидеть сквозь туман.

Спускаться нужно осторожно — главным образом, чтобы поберечь ноги: нам еще много нужно обойти. И все же потом три дня сильно болели икры ног — утром не двинуться. В гостинице не сумели подогреть воду. Пытались прогреться китайской водкой, для чего попросили самую маленькую из выставленных на витрине ресторана бутылок (здесь нет поллитрового стандарта). Китайские водки — это бальзамы, на чем-то намешанные, от чего-то, наверняка, помогают… А может быть, доза была не та: стаканами пить не привыкли и, совсем не по-русски, недопитую бутылку оставили в отеле. Короче говоря, Андрей заболел. Температура поднялась выше 37° и не спадала. Не могли изгнать простуду ни народные средства, ни китайские травы, ни аспирин, ни массаж цигунистки Юйфан, знакомой москвичам и питерцам, ни цигун мастера Чжу. Промучившись 5 дней, он так и улетел в свой Мюнхен с глубоко засевшей болезнью. Андрей, надо сказать, не сдавался и продолжал делать свои дела.